Восьмая личность
Шрифт:
– Ну? – с вызовом произносит Элла. – Что насчет меня?
Грейс поднимает голову.
– Мы обе знаем, что моя мама не может работать на полный день, – не унимается Элла, – у нее просто нет сил. А я устала платить по счетам.
Я пожимаю плечами, сожалея о том, что Элла ведет себя как последняя стерва. Я отлично знаю, что в прошлом многие работодатели были вынуждены освобождать миссис Коллетт от занимаемой должности из-за ее депрессии.
Элла понижает голос:
– Знаешь, я слышала, есть одна работа…
– Где? – спрашиваю я.
– В «Электре».
– И что
– Администратора и помощь в баре.
– Ты стала бы работать с Шоном?
– Он мне о ней и рассказал. Он говорит, что замолвит за меня словечко перед боссом.
– Не знаю. Мне кажется, это плохая идея. В клубах такого сорта, я слышала, плохо обращаются с девушками и…
– Послушай, – прерывает она меня, – мне достаточно работать всего два вечера, чтобы зарабатывать столько же, сколько в «Джин&Ко» за неделю.
– Но…
– Два вечера! – настаивает она. – В общем, я пока думаю. Мне очень хочется иметь свое жилье. Пусть маленькое, но мое, с моими вещами.
Грейс испуганно поднимает голову.
– Не переживай, ты всегда сможешь пожить у меня, – говорит ей Элла.
Грейс улыбается.
Я беру Эллу за руку – я под впечатлением от ее амбиций. Возвращается официантка.
– Принесите, пожалуйста, зеленый смузи, – прошу я.
С ручкой на весу она поворачивается к Элле и Грейс.
– Это все, – говорю я.
Один из троицы лохматых парней жестом показывает, чтобы им выписали счет. Видя, что они отвлеклись от нее, Элла опускает очки и неожиданно, без всяких причин, разражается скептическим хохотом и поводит плечиком в их сторону. Это эротичное шоу застает меня врасплох.
– Чтоб мне сдохнуть, – говорит Грейс и прячет лицо в руках с обкусанными ногтями.
Парни оборачиваются. Озадаченные и заинтригованные поступком Эллы, как мне кажется. Я не сомневаюсь: если бы Элла вдруг лишилась своей крутизны, своего самодовольства, она все равно была бы наделена чистой, безупречной красотой, какую всем обещает «Вог». Она полностью снимает очки и наклоняется вперед.
– Ну, как все прошло у психа? – шепотом спрашивает она.
– Хорошо, – отвечаю я. – Мне он нравится.
– Для тебя это рекомендация, ну, то, что он тебе нравится?
– Так лучше, чем если бы он мне не нравился.
– Он милый? – дразнит меня она.
– Он мой мозгоправ!
Официантка ставит передо мной стакан, и я делаю несколько больших глотков.
Элла строит несчастное лицо.
– Надеюсь, ты не превратишься в жуткую зануду, которая питается только экологически чистыми продуктами и каждые полгода просвечивает себе задницу. Как это называется? Идди-, ирри-…
– Ирригация прямой кишки, – говорю я.
– Вот видишь! Ты даже знаешь название. Vrai? [9]
– Правда, – отвечаю я, беря в руки «Бытие и ничто». – Я не превращусь в жуткую зануду, только если ты оставишь дома своего приятеля Сартра и прекратишь строить из себя francaise [10] .
– Договорились. Хотя ад – это другие люди. – Элла хватает свою сумку. – Допивай, – велит она, видя, что парни собираются уходить.
9
Правда? (франц.)
10
Француженка (франц.).
Я допиваю смузи, обращая особое внимание на привкус в нем лимона и шпината.
– Я готова.
– Пошли! – возбужденно восклицает Элла. – Сейчас увидишь, какую куртку я себе приглядела. Она божественная!
Встав, Элла и Грейс приглаживают свои одинаковые стрижки.
– Божественная, – эхом откликается Грейс.
Мы втроем идем на эскалатор. Снедаемая нетерпением, Элла поднимается по ступенькам, поглядывая на свое отражение в стеклянных панелях. Мы сходим с эскалатора на третьем этаже, где нас ждут товары люксовых марок. Элла точно знает, куда идти, и спешит с Грейс в кильватере к свисающему с потолка вешалу, оформленному в промышленном стиле.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спрашивает продавщица, радуясь, как я думаю, появлению платежеспособных покупателей.
– Мы просто посмотреть, – улыбается Элла.
Продавщица резко отворачивается. И принимается оглаживать полосатый мохеровый свитер и поправлять стеганый колпак с игрушечной вороной. С клюва вороны свисает несколько ожерелий. Думаю, правильнее было бы посадить сороку, но все равно, витрина привлекает внимание. Мы останавливаемся у раскачивающегося вешала, Элла восторженно вздыхает, и ее взгляд замирает на той самой, как я понимаю, «божественной» куртке. Однако едва Элла начинает снимать этот атрибут рая с вешалки, откуда-то появляется рука…
– Извините, – одновременно звучат два голоса.
Рада сообщить, что один из голосов принадлежит не мне – высокая миловидная девушка с волосами будто смазанными сливочным маслом и с золотыми кольцами в ушах делает шаг назад, улыбается и убирает руку.
– Классная, правда? – говорит она.
– Да. – Элла, как кошку, гладит по рукаву куртку из оленьей кожи.
– У вас есть десятый размер? – кричит девушка через зал.
Продавщица отвечает, что сейчас проверит, затем уходит куда-то искать идеальный десятый размер. Элла снимает с вешалки куртку и примеряет ее, гладит кремовую кожу уже обеими руками.
– Потрясающе, – с тоской говорю я.
– Да, здорово смотрится, – соглашается девушка, и мы обе киваем и восхищаемся тем, как идеально села куртка, Элла же тем временем воркует и щебечет. Я засовываю руку за воротник куртки – моя рука словно попадает в сумку для детенышей кенгуру – и достаю ценник.
– Ты серьезно? – вскрикиваю я, отчего Грейс вздрагивает.
– Что? – улыбается Элла.
– Это же безумие.
– Но она стоит этих денег. Ты так не считаешь?
– Нет! – говорю я.