Восьмая могила во тьме
Шрифт:
Проведя ладонью по лицу, Рейес резко отвернулся от Ангела. Эти двое никогда особенно не ладили. Так зачем им теперь вести тайные беседы? Неужели Рейес узнал о Лоэрах? Мог ли Ангел все это время за мной следить? На добрых десять секунд от страха сдавило в груди, пока я не вспомнила, что синюшное лицо мне не идет.
Сделав глубокий вдох, я повернулась к юной монахине, но ее уже и след простыл. Я осталась одна в лесу, где кто-то пытался меня убить. Мысль была не из приятных, поэтому я быстренько пошла обратно к монастырю, стараясь по пути избавиться
Прокравшись в дом, я побежала наверх, чтобы опять переодеться, раз уж вся была покрыта грязью и травой, а потом вернулась к лестнице, ведущей на чердак. Если монахиня снова появится, я точно за ней не пойду. На улице темнело, а где-то в лесу бродил убийца-толкатель.
Я медленно пошла по ступенькам. После падения в животе болело, и с каждым шагом боль становилась все острее и острее. Но вряд ли начинались роды. Боль была слишком острой, плюс болело только в одном месте сбоку. Видимо, я просто-напросто ударилась, пока катилась по склону горы. Глубоко вздохнув, я открыла дверь на чердак и сразу увидела Рокета, который выцарапывал на гипсокартоне очередное имя.
– Мисс Шарлотта! – просиял он, крепко меня обнял, стократно усилив боль в боку, и тут же вернулся к делу.
Недолгая у нас выдалась беседа. Я прислонилась спиной к колонне и осторожно сказала:
– Рокет, у меня есть для тебя имя.
– А у меня их слишком много.
– Слишком много имен?
– Агась. Слишком много.
– Мне очень жаль. Можешь проверить одно для меня?
– Это вряд ли, мисс Шарлотта.
– Почему? – спросила я, разминая болевший бок.
– У меня их слишком много.
– Красивая была свадьба. – Рядом со мной появилась Слива с лысой Барби в руках. – Куки была такая хорошенькая! Жаль, что я не смогла сделать ей прическу.
От одной только мысли об этом меня обдало диким ужасом.
– Незабудка здесь?
Младшую сестру Рокета я до сих пор в монастыре не видела. Что тут скажешь? Нравится этой девчушке играть в прятки.
– Ага. Она в круглой комнате.
Я задумчиво нахмурилась:
– В какой еще круглой комнате?
– В маленькой.
– В какой, блин, маленькой?
– Ну в той, которая внизу, и о которой никто не знает.
Так могло продолжаться целую вечность.
– Ладно, - отступила я. – Надеюсь, ей весело.
– Ей здесь нравится. Тихо и спокойно.
– Вот и славненько.
Я вдруг задумалась, не говорит ли Слива о том чулане, который мы никак не могли открыть. Рядом с кухней находилось нечто вроде прачечной, где была дверь не то в чулан, не то в комнату, не то в кладовую. И дверь эта то ли застряла, то ли была заперта, то ли и то, и другое сразу. Даже Рейес не мог ее открыть. Поначалу дверь стала своего рода вызовом, но в конце концов мы бросили затею преодолеть это препятствие и перешли к более интересным делам.
Вот только мало кто понимал, что нет ничего интереснее, чем запертая дверь, которую невозможно открыть. Лично я намеревалась во что бы то ни стало попасть в эту комнату. Правда, пока не знала как.
– Ну ладно, Рокет. А теперь серьезно. Мне нужно, чтобы ты проверил Фэрис Мартину Уотерс.
Рокет, кажется, погрустнел:
– В моем списке такой нету.
– Ух ты! – улыбнулась я. – Это хорошо.
– Пока нету, - добавил гений.
А вот это плохо.
– Значит, скоро появится? – спросила я, заранее зная, какой получу ответ.
– Правила нарушать нельзя, мисс Шарлотта, - сказал Рокет и продолжил царапать гипсокартон.
Я решила задать еще один вопрос, хотя и на него знала ответ. Но, как говорится, попытка не пытка.
– Ты знаешь, где она?
– Не где, а только жива или нет. Нельзя нарушать правила.
Черт возьми!
– Чтоб ты знал, правила созданы для того, чтобы их нарушать. И вообще, чьи это правила, Рокет? Кто их тебе навязал?
Он глянул на меня так, словно я находилась на самом дне по шкале уровня интеллекта.
– Медсестра Хоббс.
– Ясно. А когда медсестра Хоббс перечисляла тебе эти правила, что конкретно она имела в виду?
– Все сразу, - отозвался Рокет, широко разведя руки. – Но в основном пудинг.
Ну, я просто обязана была спросить.
– А причем тут пудинг?
– А притом, что я ей как-то пытался объяснить, куда исчез вчерашний пудинг, и что его взяла Рубин. Тогда медсестра Хоббс и сказала: не важно где, когда и кто, а только да или нет.
Разговор явно складывался не так, как я себе представляла.
– Да или нет?
– Брал я его или нет.
Я уставилась на Рокета с отвисшей челюстью. Минут, эдак, на десять. Он что, издевается? Все это время он твердил мне о каких-то правилах, которые не имели отношения ни к мертвым, ни к тому, как он узнавал все эти имена, а касались какого-то там пудинга?
Кое-как мне все-таки удалось переварить новости.
– Рокет, мне кажется, эти правила нельзя применять ко всему подряд.
Все, кто был рядом, громко ахнули.
– Мисс Шарлотта, - укоризненно начал Рокет, - эти правила действуют везде. Я же вам говорил. Речь шла не только о пудинге, а еще и о кукурузном хлебе с медом, о черепашке по имени Цветочек и (правда, всего один разок) об аминазине.
Я ушам своим не верила. Мне всегда казалось, что правила Рокет взял из какого-то небесного пособия или руководства. Иными словами, из какого-нибудь официального источника. А оказывается, правила навязала ему медсестра из дурдома, где он прожил большую часть жизни! В мыслях тут же всплыл образ медсестры из «Пролетая над гнездом кукушки». Страшная была женщина.
– Рокет, сестра Хоббс не имела в виду умерших людей. О них ты мне можешь рассказывать все, что захочешь.
– Правила нарушать нельзя. А вы уже нарушили все правила.