Восьмое Небо
Шрифт:
– Плыви сюда, - сказала ей Корди, потерев щеку грубым рукавом плаща, чтоб стереть следы от слез, - Ты ведь на самом деле гналась за мной, да, страшная рыбина? Меня хотела сожрать, да? Ну конечно. Ты же питаешься магией. Тебе не нужна была магия «Воблы», глупая и бесполезная старая магия, которая превращает вилки в ложки. Магия ведьмы – другое дело. Наверно, поэтому ведьмы не покидают своих островов, а? Боятся тварей вроде тебя!
Корди едва слышала саму себя – ветер бил в лицо, с наслаждением разметал слова и утаскивал их куда-то, словно хищная рыба.
– Во мне много магии, верно? Такой же бесполезной, но от того не менее вкусной. Целая куча магии! Давай, жри меня! Жри и отправляйся обратно
Несмотря на то, что харибда шла вперед на пределе своей скорости, даже ей требовалось время, чтоб преодолеть расстояние, отделяющее ее от парящей в воздухе шлюпки. Не так уж много времени, прикинула Корди, минут пять будет достаточно. Корди уселась на скамью, обхватив руками озябшие колени. Пять минут это, в сущности, не очень много, даже если тебе всего четырнадцать. Можно и потерпеть.
А потом прямо над ней распахнется пасть, огромная, как половина фок-мачты, на миг скрыв солнце. И когда этот миг пройдет, все уже закончится. Всего один крохотный миг темноты. Ерунда. Ей приходилось выдерживать по многу часов страшной темноты.
Чтобы не видеть, как приближается харибда, Корди стала смотреть на днище шлюпки. На глаза сами собой наворачивались слезы, оттого она не сразу заметила шевеление под задней банкой. Зато, когда заметила, рефлекторно взвизгнула – ну прямо как Шму. Даже самой на секундочку стало стыдно. Вот тебе и отважная ведьма, решившая по доброй воле отправиться в пасть к харибде…
Из-за скамьи, зевая и догрызая на ходу хвост сушеной мойвы из аварийного рациона, выбрался Мистер Хнумр. Увидев Корди, он выронил хвост, добродушно засопел и ткнулся носом ей в ногу. Его внимательные и любопытные глаза сонно моргали. Он не видел мчащайся к ним харибды, не видел кормы «Воблы», уже безнадежно далекой и почти скрытой дымкой облаков. Он видел только свою хозяйку и ожидал угощения.
– М-ммистер Хнумр!..
Корди хотелось зареветь от досады. Или дернуть за ближайший хвост так, чтоб оторвать его под корень. Это она не проверила шлюпку. Это она не заметила, как вомбат пробрался на борт. Это она отправила безропотное существо, из которого так и не получился ведьминский кот, на верную смерть. Пустоголовая корюшка. Безмозглая селедка. Никчемная ведьма.
Корди схватила мистера Хнумра за пушистое брюшко и притянула к себе, всхлипывая и вытирая слезы его шерстью. Вомбат мягко заурчал, обхватив ее когтистыми лапами.
– Хнумр-хнумр-хнумр-хнумр…
– Ты хороший кот, - сдавленно прошептала ему Корди, - Не бойся, все в порядке.
Она притянула его к себе, чтоб он не видел харибду, и достала из кармана побег сахарного тростника. Мистер Хнумр мгновенно запихал его за щеку и безмятежно засопел от удовольствия. Корди обняла его покрепче.
– Наверно, мне надо закончить ту историю, - дрожащим голосом начала она, - Чтоб не было страшно. Глупую короткую историю про одну трусливую ведьму, которая и ведьмой даже не была. Но ты смелый кот, ты не будешь таким, как она. Только слушай внимательно и не отвлекайся, хорошо? И тогда мы, может быть, успеем дойти до конца… Там было темно. Так темно, что загорись даже маленькая свеча, можно было, наверно, ослепнуть от ее света…
* * *
Там было темно. Так темно, что загорись даже маленькая свеча, можно было, наверно, ослепнуть от ее света… Но Корди привыкла. Привыкла к обстановке своего нового мира быстрее, чем привыкла к тому, прежнему, состоящему из учебных классов, скрипучих досок и безлюдных коридоров. Как привыкла когда-то, тысячу лет назад, даже к неудобному форменному платью и необходимости заплетать волосы в ужасно неудобный хвост.
Этот мир был неудобным и страшным,
Здесь не было бледных костистых лиц воспитательниц, не было зловещего шелеста их накрахмаленных платьев, не было скрипа мела по доске. В этом новом мире все было совсем-совсем иначе. Все было жестким, холодным и ужасно пугающим. Каким-то беспощадно взрослым. Окончательным.
Первый день в каменной клетке оказался самым тяжелым. Корди тихо плакала, съежившись в комок и забившись в самый угол. Глаза быстро забыли солнечный свет, но пальцам была нужна хоть какая-то работа. Корди машинально рвала на части шнурки своих форменных ученических ботинок и опомнилась лишь тогда, когда превратила их в груду бесполезных обрывков. Повинуясь наитию, она распустила волосы и начала сплетать их в хвосты. Это почему-то принесло ей глубокое удовлетворение. Ученицам Академии дозволялась лишь одна прическа – с одним-единственным хвостом, стянутым ровно посередине, раз и навсегда предусмотренной длинны. Это было похоже на месть миссис Уирлвинд, старухе с бескровным рыбьим лицом, и каждый неуставной хвост казался Корди звонкой пощечиной. Бессмысленная месть сидящей в тюремной камере девчонки. Но Корди не могла остановиться. Опомнилась она лишь после того, как количество хвостов перевалило за дюжину. Не все они были одинаковы, многие из них торчали вкривь и вкось – все-таки ей приходилось завязывать их в полной темноте – но Корди была довольна. Это помогло на какое-то время забыть о том, где она и как здесь очутилась. А ей хотелось это забыть.
На пятый день она почти привыкла к этому новому миру и даже стала находить, что он не так уж и страшен. Просто здесь были свои правила, как в том, предыдущем, по-своему неприятные, с которыми приходилось смириться. Но были и положительные стороны. Каменной крепости рыбина ей нравилась больше безвкусных бисквитных пирожных в Академии, а кроме того, здесь она доставалась каждый день, а не раз в год – несомненное преимущество.
Возможно, в конце концов она окончательно привыкла бы к этому месту, как привыкла к хриплой ругани охранников за стеной, звону цепи и вечному холоду каменного мешка. Но на шестой день дверь открылась слишком рано, по подсчетам Корди, на добрый час раньше положенного обеда. Услышав шаги в коридоре, она вскочила, неловко уронив щербатую глиняную кружку, свой единственный столовый прибор. Это были шаги не охранника, тяжелые, гремящие, медлительные, чьи-то другие – за проведенное в темноте время ее слух необычайно обострился.
Это и в самом деле был не охранник. Это был взрослый господин в вельветовом сюртуке строгого покроя и новеньком цилиндре. Света масляной лампы, которую он нес в руке, было вполне достаточно, чтоб убедиться – в этот мир, состоящий из камня и темноты, он попал случайно, поскольку не относился ни к его сторожам, ни к его обитателям.
Он и пах не так, как пахли здесь все вплоть до главного надзирателя, чем-то легкомысленным и цветочным. Забившись по привыке в угол, Корди настороженно наблюдала за тем, как он идет вдоль решетки. Может, это капитан корабля, которому суждено отвезти ее на плантации сахарного тростника? Но нет, решила она, на небохода он походил менее всего. От тех никогда не пахнет цветочным одеколоном, да и цилиндры в небесном океане не в чести.