Восьмой зверь
Шрифт:
— Братство не поможет, раз люди солидные?
— Братство просто так денег не дает, только взаем. А как они вернут, если их корабль теперь у всех таможенников в списке меченых? Единожды попадись — каждый раз досмотр. Да и не пойдет братство наперекор удаче — отвернувшись, вернется ли? Потому у капитана только один путь: продавать корабль.
Так себе объяснение. Скорее, сами и сдали капитана чернильным мордам — доходы не поделили или конкурента решили убрать.
— Так почему не продал еще?
— Местные покупатели сговорились ждать до последнего, чтобы цену сбить, — гневно ругнулся хозяин. — А у остальных деньги или в товаре, или не нужен второй корабль. Да еще судоходство закрыли, одни убытки!
— Так, говоришь, люди приличные… — задумался я. Судоходство рано или поздно откроют,
— Истинно так, — солидно кивнул мужчина за стойкой.
— Устроишь встречу? — Я катнул еще одну монету.
— Завтра приходи, в это же время.
Я кивнул, закрыл капюшоном лицо и шагнул во двор. Предстояло пройти десяток кварталов до приличной части города, где можно нанять карету и попытаться успеть до закрытия входа в академию. Каждый путь начинается с первого шага — я окинул улицу взглядом и двинулся вперед.
На втором шаге появилось чувство чужого взгляда, что неудивительно для местной публики. Каждый незнакомец является честной добычей для каждого, кто способен с ней совладать.
Быть может, неприятности уже поджидают в подворотне, до которой мне идти каких-то десять шагов, — уж больно удачное место. Справа от меня протянулся полуразрушенный одноэтажный барак, как раз заканчивающийся проулком. Слева — длинный забор обветшалого вида, метра два в высоту, не такое уж сильное препятствие. Можно было и вовсе вернуться назад и обойти подозрительное место. Или все же идти дальше: вряд ли тут только одна такая подворотня, если обходить каждую из них — можно не вернуться и до ночи. Щербины в камне барака позволили легко подняться на несколько метров вверх и взобраться на его крышу — если что, просто обойду бандитов сверху. Медленно и неторопливо, высматривая место для следующего шага, я беззвучно добрался до края крыши, примыкавшего к проулку. Там, невидимая в тени здания для пешехода, но вполне видимая сверху, терпеливо дожидалась компания из двух громил, одетых на удивление добротно и потому совсем нетипично для местных. На их плечах были плащи вроде моего, руки скрывались в глубоких карманах, явно удерживая что-то острое, — складки чуть ниже кармана обозначали клинки весьма отчетливо. Кого-то сегодня оставят без кошелька.
Пройти мимо, размышляя на философские темы, не позволил провал в крыше чуть дальше — я попал в тупик, выбираться из которого можно было только по тому же пути, по которому пришел, или спрыгнув в проулок. Взвесив свои силы и преимущества — меня грабители не видели, стояли очень удобно, чтобы свалиться одному из них на голову, а второго огреть подобранным на крыше булыжником, — я свободной рукой схватил окатыш и запустил в дальний конец проулка. Стоило грабителям повернуться на звук, тут же прыгнул следом, ногами вперед, на голову первого вооруженного господина. Мужчина дернулся на звук, но было уже поздно — кажется, от удара что-то хрустнуло в его шее. Я успел спружинить на полусогнутые ноги и перекатиться в сторону, уворачиваясь от падающего на меня какого-то барахла. Тут же меня настиг неслабый удар по ребрам, а за ним — попытка завершить мою жизнь ударом в голову: второй сориентировался неприятно быстро.
Я смог уклониться и быстро подняться на ноги, опираясь на стенку. Мой противник успел вытащить оружие и, недобро усмехаясь, держал на отлете четырехгранный клин с отточенным острием, одна из граней которого была покрыта красивым узором единения с землей. Дело оборачивалось очень скверно — откуда у рядовых бандитов артефактный клинок?
Резкий удар ножом, от которого я еле смог увернуться, действует весьма отрезвляюще — в действиях противника чувствуется школа. Будет очень нелепо подохнуть в подворотне портового квартала. Злость на самого себя позволяет сосредоточиться и искать выход. Сбежать не получится — выход из проулка закрывает враг, другой путь перекрыт хламом — только нож в спину получу. Из оружия камень, которым кое-как можно блокировать удары. Очередной выпад я отвел ладонью — тем не менее заработал рассечение. Кровь теплой пленкой покрыла руку и закапала вниз. Мой же соперник почему-то отступил назад. Расчет на кровопотерю? В любом случае долго я против ножа не продержусь.
Сдаваться я не собирался. На плечах была преобразованная рубашка — главный козырь. Я сбросил плащ с плеч и метнул в сторону соперника, сам же резко дернул за края рубашки, превращая ее в твердую плоскость, и буквально грудью влетел на клинок. Тут же — удар камнем противника по голове, за ним еще один, и еще, пока грабитель не замер.
Я обессилено привалился к стене и сполз вниз. Теперь мои потери — рука продолжала кровоточить. Обработал спиртом — не зря же таскаю с собой. Порвал рубаху одного из соперников трофейным клинком на лоскуты и перевязал. На груди тоже рана — несмотря на защиту ткани, клинок проник в тело и оставил отметину в виде пирамиды с гранью в полсантиметра. С виду выглядит страшновато, но бывало и хуже. Шок и адреналин пока не позволяли чувствовать боли — она придет позже. Тоже перевязал. Плащ закроет следы ран и кровь. Теперь трофеи — артефактный нож, два кошеля — серебра больше, чем золота, но тоже неплохо. А еще мой портрет, искусно выполненный неизвестным художником. Вот так да — других эмоций просто нет. Думать буду позже — издалека доносится топот сапог по проулку, а у меня тут два трупа. Я неловко перелез через кучу хлама и вынырнул в другой части улицы. Мне показалось, или позади кто-то вскрикнул? Возвращаться я уж точно не собирался.
Мой путь вновь завел меня в самую глубину трущоб, из которых я вышел уже совсем с другой стороны, сделав солидный крюк. Еще пара кварталов — и сверкание серебряной монеты сняло полусонное состояние извозчика. Остановились мы за квартал до ограды академии, дальше карета ехать отказалась — есть у таксистов своя иерархия, по которой очень малое число имело возможность работать тут, а остальным лезть было никак нельзя: мигом шины проколют, а то и шею свернут. Странно, но небольшая прогулка до дверей в академию вымотала все силы, пришлось облокачиваться о стену и отдыхать. Еще сложнее дался подъем по лестнице, мир стал ощутимо кружиться перед глазами — и я просто не понимал причины происходящего.
В квартире оказалось неожиданно пусто — девушки совсем не вовремя куда-то пропали. До комнаты я доковылял кое-как, уже отыскав причину: достаточно было приглядеться к повязкам, чтобы заметить, что кровь продолжала сочиться из ран. Даже хваленая лечебная магия академии, на которую я так рассчитывал в пути, собираясь избежать посещения врача, была бессильна.
Зло, обитавшее в артефактном кинжале, вытягивало из меня жизнь — эта мысль пришла уже позже, когда я перетягивал все еще открытую рану свежей повязкой. Надо было что-то делать. Холодный разум подсказывал — я не смогу вернуться в город, просто нет сил. Да что там — я даже в коридор не сумею выползти, чтобы закричать о помощи. Повязка моментально пропиталась бурым и изрядно холодила грудь.
На глаза беспомощного, обреченного человека попались аккуратно сложенные листы бумаги. Теперь терять было действительно нечего — я нашел в себе силы по порядку разложить листы перед собой, навалился на стул, вцепившись в спинку до боли, удерживая сознание от падения в пропасть беспамятства, и затянул первый речитатив ритуала. Ну, предок, выручай.
Глава академии с истинно научным подходом изучал бокал, установленный им на одно из четырех рубленых ребер. Конструкция держалась уже десяток минут, оправдывая надежность всего квадратного перед круглым и овальным. По крайней мере, бутылка марочного вина не оправдала надежд и осколками валялась на наборном паркете кабинета. Увы, и бокал, и до того бутылка были пустыми, а идти за новой или поручать это кому-либо мужчине было лень. Наверняка потому он и не спился за этой работой.
Четыре воспитанника убиты. Два функционала погибли от наказания за клятвопреступления. За неполную неделю! Он даже не смог объявить о смерти четвертого, дабы не рождать паники в сердцах. Вместо этого — найм целой гильдии для негласной охраны выпускников, чтобы хоть как-то умерить волну непонятных смертей. Слишком много проблем для одной недели.
— Быть может, я загляну позже? — донесся до сознания бархатный голос секретарши.
Механический доводчик мягко погасил касание дорогой и тяжелой двери. Кажется, она все-таки ушла.