Воспитание к свободе
Шрифт:
Эсси хорошо справляется с школьными заданиями благодаря своей сообразительности и изрядной доли наглости. Как-то несколько раз подряд один и тот же учитель выгонял ее из класса, потому что она мешала ему проводить урок; после этого, прийдя домой, Эсси описала все происшедшее и самого учителя в ужасном свете, нарисовав картину, совершенно не соответствующую действительности. Но родители поверили дочери и даже поддержали ее. Лишь со временем выяснилось истинное положение дел.
Когда Эсси приходит с невыполненными домашними заданиями, то придумывает весьма убедительные оправдания. Если проверить, правду ли она говорит, то многое из сказанного окажется вымыслом или ложью, причем совершенно естественной. Если уличить Эсси, то ей станет стыдно, но это быстро пройдет. И в то же время в ее характере есть иные, если не сказать, совсем противоположные черты. Когда родителям нужно принять какое-то трудное решение в домашних делах, то дочь — часто единственный человек, умеющий найти выход, причем отличающийся очевидной мудростью. Если нет никаких
Меланхолик. Самуэлю семнадцать лет. Все в нем длинное и тонкое, выражение лица мечтательное. Мама Самуэля умерла, когда ему было пять лет. Отец рано начал приучать его к технике, знакомить с различными механизмами. Когда Самуэль пришел в вальдорфскую школу, ему было девять лет, и приняли его в третий класс; тогда он уже был маленьким, ссохшимся кабинетным ученым. Во время вступительного собеседования с ним, одна из лампочек в комнате без видимой причины раскололась надвое. С неподражаемой интонацией умудренного старца Самуэль произнес: «Наверняка какая-то ошибка в сети. Если вы дадите мне схему соединения, я сумею все наладить».
В самом раннем возрасте Самуэль часто едва не задыхался во сне, так как языком перегораживал дыхательное горло, ему не хватало воздуха, и он просыпался в состоянии, близком к параличу. Не в порядке было и пищеварение, часто случались колики. Однако здоровье его неуклонно улучшалось. Приступы ночного удушья стали реже. Временами, правда, особенно в шестом классе, наблюдались рецидивы в форме глубоких депрессий. Он любил свою новую школу, особенно хорошие отношения у него сложились с классным руководителем. Обычно во время уроков мальчик внимательно слушал, сидел не двигаясь, лишь иногда его отвлекало собственное тело. Самым достопримечательным изменением в его личности было то, что в нем все более развивалась фантазия. Однажды в письменной работе ему потребовалось описать персонажей одного стихотворения, и он настолько вжился в эти образы, что забыл обо всем остальном и не успел полностью раскрыть тему сочинения.
Самуэль глубоко сочувствовал слабым и угнетенным. Потрясенный необычными сценами шабаша ведьм из романтического описания «Вальпургиевой ночи» в «Фаусте» Гете, он создал серию чернобелых иллюстраций. Их колдовская притягательность свидетельствовала о незаурядном художественном даровании. Если Самуэль слушает музыку, то весь растворяется в ней. Он как губка впитывает на уроках все, что так или иначе относится к искусству. Это становится здоровым противовесом его неистребимым «профессорским» наклонностям. Любимые предметы — химия и биология. Он занят собственными обширными исследованиями, проводит эксперименты, читает и на уроках, и после них длинные лекции, с абсолютным самообладанием справляясь с цифрами и формулами; знания его весьма солидны. В остальном любимая тема в его жизни — он сам. Он наивно эгоцентричен. Когда ему было двенадцать лет, он как-то подошел к одному из учителей и сказал: «Господин учитель, сегодня я намереваюсь помешать занятиям». Несколькими годами позже Самуэль встал из-за парты и подошел к учителю (это был уже другой учитель) и сказал, проникновенно глядя ему в глаза: «У меня сегодня такое чувство, будто целый рой ос в животе ползает» — у него болел живот.
Какие черты будут доминировать в будущем у Самуэля: обращенность внутрь себя, интровертность, или интерес к окружающему, сопереживание страждущим? Флегматик. Барбаре семнадцать лет. Она кажется пышной красавицей из какой-нибудь Испании или Италии. Так и кажется, что она - обладательница искрометного темперамента. Но внешность часто бывает обманчивой. Барбара спокойная и вялая. На какой-то короткий период времени (пик полового созревания) ее вдруг как-будто подменили: взгляд стал беспокойным, полным внезапного вожделения; одеваться начала вызывающе. Но такое состояние быстро прошло — она вновь сидит на своем месте, почти никогда не промолвит лишнего слова.
В детские годы наибольший восторг у нее вызывали еда и младенцы. Она часто ходила в гости, где были малыши, и возилась с ними. Однажды Барбара играла с другими детьми в кукольный театр, и один холерик затеял дикую драку между куклами — драконом и слоном. Персонаж Барбары — принцесса, которая, судя по всему, должна была бы ожидать исхода борьбы с большим интересом, вовсе об этом не заботилась: прервав драку, она стала долго и подробно рассказывать о кулинарном искусстве и известных ей рецептах, так что другие дети в конце концов потеряли интерес к действию. Позднее, лет около одиннадцати, Барбара завела с детьми разговор о том, что они предпочтут делать, если вдруг выиграют в конкурсе с главным призом — провести десять минут в магазине игрушек и набрать их себе столько, сколько захочется. Большинство ребят наслаждалось описанием всего, что они могли бы захватить. Барбара слушала молча и, наконец, изрекла: «Ах, я бы так хотела остаться там подольше, чем на десять минут». Барбара действительно очень любит готовить еду, варить и печь и весьма прилежна в этой работе, но подготовительный период занимает у нее
Холерическая предрасположенность. Эрику семнадцать лет, он рыжий, грубого телосложения, коренастый. Глаза у него навыкате и кажутся выпуклыми. Обладает невероятной силой. Воспитывался главным образом двумя братьями, ярко выраженными холериками, постоянно спорившими и часто дравшимися друг с другом не на жизнь, а на смерть. Самое большое развлечение для всех троих — хождение под парусом. Эрик обожает опасность и уже несколько раз чуть был не захлебнулся в воде. В школе ему с самого начала приходилось нелегко. Довольно рано он научился безошибочно и без компромиссов судить о взрослых; он точно подмечал их слабости, замешательство и отсутствие уверенности в себе и, в первую очередь, легко уязвимое чувство собственного достоинства, причем своего мнения ни от кого не скрывал. Из-за этого его приходилось постоянно переводить из одной школы в другую.
Дома с ним невозможно было справиться: когда мать пыталась запретить ему делать то, что он хотел, он просто-напросто запирал ее в платяной шкаф и не выпускал оттуда. Тогда ему было восемь лет. Наконец, его приняли в вальдорфскую школу. Здесь его классной руководительницей стала учительница, которую он, по крайней мере в течение нескольких лет, по настоящему уважал. Этот период оказал существенное влияние на его дальнейшее развитие — сильнее проявилось добродушие, изначально ему присущее. Для него стали интересны как отношения со сверстниками, так и с младшими детьми, он всегда был готов прийти им на помощь, но до тех пор, пока они были готовы ему подчиняться. Правда, ему нестерпимо было делать что-то в составе группы под руководством учителя. Эрик ненавидел школьные экскурсии и другие совместные мероприятия. Временами наступала сильная депрессия. Он потерял уважение к классной руководительнице, когда уровень ее образования, хотя и достаточно высокий, перестал соответствовать его все возрастающим требованиям, и часто смущал ее своими вопросами и репликами. Поначалу в старших классах Эрик увлекался каждым новым предметом и с удовольствием сидел на своем месте. Но вскоре его на строение менялось. Он был недоволен некоторыми учителями и не в силах был скрыть свои чувства. Как-то выполняя письменную работу на экзамене, он измалевал свою тетрадь разными непристойностями, а когда ее пора было сдавать, швырнул учителю через весь класс. Однажды он заявил, что хотел бы учиться тому, что ему нравится и посещать уроки по своему усмотрению. Приехал старший брат и поддержал его в этом желании: «Он ведь уже такой взрослый!» Если бы учителя пошли ему навстречу, то случилось бы нечто наподобие землетрясения — каждый ученик потребовал бы себе такого же права. Итак, Эрику отказали, и он, молча приняв это решение, вел себя практически спокойно. И все-таки однажды он сорвался, пришел в состояние ярости, поссорился с учительницей и ударил ее по лицу! Его вызвали на педсовет, он извинился, а затем без дальнейших эксцессов подобного рода закончил двенадцатый класс. Когда это произошло, все наконец-то вздохнули с облегчением.
Как может сложиться жизнь Эрика вне школьных стен? В состоянии ли он будет обуздать свой темперамент? Окажется ли и в последующие годы среди вечных оппонентов, вечно недовольных? Или сумеет плодотворно использовать свой интеллект и способности к лидерству?
Чем мы располагаем, как могли бы помочь детям в процессе их воспитания и обучения преодолеть односторонность в развитии, а также гасить всплески своего темперамента? Прежде всего, нужно отдать себе отчет в том, что нам не подвластно раз и навсегда запретить детям любые высказывания, соответствующие их характеру, убедив их однажды учиться «властвовать собой». Ведь мы имеем дело с силами, требующими выхода, лишь очень постепенно поддающимися обузданию.
Рудольф Штейнер оставил нам разнообразные педагогические наставления, помогающие влиять на темперамент детей и постепенно его преобразовывать. Прежде всего, это некоторые важнейшие рекомендации по составлению диеты. Флегматикам, которые, как правило, хотят есть слишком часто и обильно, следует избегать яиц и яичных блюд. Холерикам, которые и так уж чересчур «пылкие», нельзя добавлять в еду слишком много острых пряностей. Сангвиникам, часто оказывающимися настоящими сладкоежками, пойдет на пользу есть поменьше конфет, а некоторым меланхоликам, напротив, было бы полезно для здоровья повысить содержание сахара в пищи. Если классному руководителю удастся установить хорошие контакты с матерями детей, то, в большинстве случаев, они будут благодарны ему за эти советы.