Воспитанник Шао. Том 3. Откровения Абсолюта

Разбоев Сергей

– Подполковник! – Еще не остыв от ярости, резко обратился он, к дремавшему Споуну. – Чего этот церэушник Маккинрой не по уставу и не понятиям действует? По какому праву он снимает меня с должности и ставит вас на мое место? Чего стоят эти китайские неучи по сравнению с нами.

Споун со знанием дела, но беззлобно пояснил.

– Просто вы, дорогой полковник: вернее, вам, не пришлось ранее работать с сэром Маккинроем. Он прекрасно знает, что, где и как. Он прекрасный руководитель. У него редко гибнут люди. Очень редко. У него еще не было проколов. Насколько я знаю. Зря вы встали на дыбы. Он повыше нашего директора ЦРУ.

– А я, что, не полковник?

– Вы знаете, дружище, есть звание,

но есть должности. Они не подчиняются никакой логике. Такие, как эксперт, работают от президента. Как я понимаю, ЦРУ для него просто прикрытие. Какая-то занятная легенда. Для него нет закрытых дверей. Куда он ни позвонит, сразу выполняют только его, вроде бы как, как он говорит, скромные просьбы. Если он прикажет идти в подчинение хоть самому сатане, значит так нужно. Нужно для дела.

– А что этот, деревенщина, монах? Он же никто. Где он учился? Где воевал?

– Да, монах. Но, непотопляемый. Он уже здесь, в горах, живая легенда. Достаточно того, что монахи его выучили тому, о чем мы и догадываться не можем. Там такие секреты, что нашим ученым, и специалистам, все это темная «терра инкогнито». Что-то у них такое, в общем, не от людей. Они гораздо ближе к богам, чем мы все вместе взятые. Тем более, что сам монах, более трех лет обучался на наших базах. И это, полковник, не те монахи, которые молятся. Это те, которые занимаются чем угодно, только не монашеством. Они хорошо ориентируются и в политике, и в бою. А свои горы они, в любом случае, знают лучше нас. Лучше, чем мы свое оружие.

– Что ты меня разводишь. – Окрысился полковник. – На повышение тянешь. Наших спецов в придаток каким-то неизвестным козлам. Нас в штабе не поймут.

Но Споун не обиделся. Сам военный, он понимал обиды и карьерного характера, и просто специфику спецназа.

– Никто, сэр, и не будет знать об этой операции. У сэра эксперта все вне плана.

Крафт начал понимать, что погорячился.

– Может быть. Извини меня. Крепко задело внутри. Не по себе как-то. Будто я неуч из молодых. Обидно. Не понимаю этого шпиона. Хотя, я их и недолюбливаю. У меня уже тридцать лет рискованной жизни, раны. А здесь? Стар, что ли? Не я ли один из лучших спецов?

– Все так, сэр. Но, сэр Мак еще дипломат, политик, эксперт. Он знает, он решает. Он и с монахами очень близко сошелся. Хотя, если вдуматься, зачем ему они, эти горы, тибетцы?

– Он мог бы и пояснить. Что я не понял бы? Разве бьют сразу приказом по голове. Что я пешка, робот? Как солдатика нестроевого. Будто на хозработах.

Споун отдал честь уже бывшему командиру. Быстро поднялся в кабинет к эксперту. Тот по старому знакомству встретил его у дверей. Поздоровался. Подошел к окну, задумчиво спросил:

– А вас, подполковник, не грызет чувство обиженности, американского шовинизма, исключительности?

Споун широко заулыбался.

– Никак нет, сэр. Все в нормале. Никаких проблем.

– А почему это Крафт так взбеленился?

– У него восемь боевых наград. Есть повод для высоких амбиций. Считает себя лучшим в спецподразделениях.

– Он тридцать лет служит. Пора на пенсию.

– Хочет еще пострелять.

– По отчетам прошлых операций, рапортам, да и по вьетнамской войне, у него довольно большие потери. Где-то, даже и не объяснимые, не подтвержденные оперативной обстановкой.

– Это операционные издержки. Все же война.

– Война-то война. Но и война не все списывает. Мы же не Московия, где за потери не отчитываются. У мусульман это считается нормальным. Там служат богу, султану, шейху, деньгам. А у нас это несоответствие по службе. Считаю нелишним назначить комиссию по проверке его службы во Вьетнаме.

Споун тактично молчал. Понял, что эксперт очень разозлился на Крафта. Мак развивал свою

мысль.

– Я верю в талант, в удачу, подкрепленную трезвыми расчетами; в риск, основанный и обоснованный. Но без потерь. Все победы за счет неоправданных потерь – это азиатчина. Там человек просто орудие диктаторов, захватнической политики. Что вы, подполковник, добавите за Крафта?

– Сэр, некоторое время я его неплохо знал. Он верток, быстр, напорист. Правда, грубоват, прямолинеен, жестковат. Но это помогает выжить в боевых условиях.

– Выжить ему. А подчиненным?

– Сэр. Он тоже начинал с подчиненного. Тем более, при его небольшом росте.

– Во Вьетнаме он был необъяснимо жесток.

– Да, имелось такое. И гражданских погибло немало. Но это война, сэр.

– Война с кем? С детьми, стариками, женщинами. Похоже, свою карьеру он у меня закончит судом. Армию всегда гадили солдафоны, которые, прикрываясь идеями и службой, тащили свою карьеру по трупам, по чужим судьбам. Довольно нам о нем тему разводить. Мне все ясно. Вы принимаете группу. Я оформлю вам повышение. С этой минуты вы полковник. Монаха вы знаете. Сладите с ним. Уничтожите базу и сюда. Больше от вас ничего не требуется.

– Мы готовы, сэр.

– Если все будет хорошо, я возьму вас к себе. У вас есть совесть, честь, оперативная струнка.

– Буду рад, сэр, служить под вашим начальством.

– Прекрасно. Выступайте. Через неделю встретимся.

– Есть, сэр.

Глава 18

Хан Хуа – второй бой

Горбатый, но шустрый и болтливый, проводник точно вывел группу Хан Хуа на нужное место в ущелье с небольшой речушкой, бурно скатывающейся с крутых скалистых склонов в более спокойные и мудрые воды святой реки. Но, позиция для засады оказалась столь неудобной и тактически неудачной, что монаху пришлось взять карту и долго сверять ее с самой местностью. Честно говоря, и сама карта оказалась прилично старой, во многом неточной для конкретного использования. Даже, само ущелье и изгибы реки намного не совпадали с тем, что увидели монахи на местности. На плане угадывалась опытная рука и медленная твердая нога топографа, но не более. В глубину ущелья дальше пяти километров он не лез, и все было художественно разрисовано с надеждой, что в эти глухие и труднодоступные места никто не забредет по своей воле, и случайно не заблудит. Да, топограф был скорее художником-романтиком, пейзажистом, где-то на срезе примерно семнадцатого века, чем добросовестным профессиональным обмерщиком земли.

В этом месте невозможно было уцепиться за горы, спрятаться в их складках. Ровные, гладкие отвесы гор уходили прямо в воду. И ясно было, что никакой десант не отважится высадиться в этом месте. Физически это было просто невозможно.

– Может это и к лучшему. – Удовлетворенно прикинул Хан Хуа. – Подальше от Брахмапутры, вглубь ущелья. Но пройдут ли катера неприятеля? По ширине она вполне достаточная для судов. Но, переборют ли они течение реки? Скорость движения судов едва ли превысит пять-шесть километров в час. Можно, по склонам, над рекой двигаться параллельно десанту. Расставить людей повыше на отвесах, где уже имеется достаточно кустов и леса, удобно контролировать противника на расстоянии двух-трех километров. Если где-то там повыше высадятся, то его группа просто перестреляет поодиночке весь десант. Даже не надо выпускать боевиков на берег. Катера можно просто забросать гранатами так, чтобы они не могли управляться. А на скалах их разнесет, как горшки в грозовую погоду. Вражеская группа не сможет по острым береговым скалам пешим ходом быстро вернуться в заселенные долины реки к дорогам, к транспорту.