Воспоминания
Шрифт:
Гинце был в самом деле вызван из Мексики и добрался до главной квартиры, но по настоянию министерства иностранных дел немедленно получил назначение в Пекин, после чего ему пришлось вторично проделать кругосветное путешествие под чужим именем. Он обладал столь разнообразным опытом, что являлся, пожалуй, человеком, наиболее способным заключить в 1916 году сепаратный мир с царем, который был тогда возможен и определил бы исход войны.
7
6 августа меня посетил Ягов, чтобы указать мне на то, что морское ведомство не должно снабжать кайзера политической информацией, чего никогда и не делалось{171}.
Я сделал некоторые замечания по поводу полного провала политического руководства, которое все-таки должно
Ягов ответил: Если бы вы подарили нам маленькое морское соглашение с Англией, война стала бы ненужной.
С той информацией, которой располагало министерство иностранных дел, при возникновении войны нужна была некоторая смелость, чтобы указывать на германский флот как на причину этой войны. Но канцлер и министерство иностранных дел любовно и старательно распространяли и укрепляли эту легенду. Наряду с этим они начали еще более роковую для нас борьбу за недопущение германского флота к участию в боях.
Коль скоро германские войска вступили бы в Бельгию и Францию, а также в том случае, если бы мы успешно действовали против России и Франции, Германии, даже совершенно лишенной флота, пришлось бы столкнуться с Англией. Исходя из своей традиционной политики, Англия не желала терпеть нашего преобладания на материке, хотя и не имела формальных соглашений с указанными державами. Если германский флот вообще сыграл какую-то роль в июле 1914 года, то именно тем, что он противодействовал стремлению Англии к войне и способствовал попыткам Грея сохранить мир. Поведение Англии в те годы, когда мы совсем или почти не имели флота, доказывает, что Англия и тогда не упустила бы, а возможно использовала бы с более легким сердцем, чем в 1914 году, когда она привела в действие механизм Антанты, всякую возможность разбить нас с помощью других держав и не допустить нашей гегемонии. Я говорил о само собой разумеющихся вещах, но склонность немцев к самоуничижению уже осенью 1914 года позволила рейхсканцлеру и его сторонникам возбудить недовольство против единственного средства, которое могло тогда спасти Германию, ее флота. Это дало возможность скрыть от многих людей след июльских недель – тех недель, когда действительно возникла война. Вскоре я услышал из авторитетного источника, что между рейхсканцелярией и редакциями некоторых газет достигнуто полное единодушие по вопросу о том, что во мне можно издавна узнать сознательного виновника войны. Непроницательные немецкие круги вскоре стали повторять вслед за врагами, что войну вызвали самодержавие и военная каста; те же, кто хотя и не сознательно, но активно подготовляли крушение монархии и подрывали основы мощи и самостоятельности Германии, после революции поспешили дать «правдивые» показания перед государственным судом.
Нелепость бетмановской политики в июле 1914 года не только ухудшила наше дипломатическое положение во время войны и при заключении мира, но и настолько усилила германскую склонность к самобичеванию, что это может отразиться на всем будущем нашего народа. Ибо враги, желавшие возложить ответственность за войну на германский народ, нашли в самом этом народе добровольных агентов, уверяющих нас, что это мы спустили войну с цепи. Я уже указывал на промахи германской политики этих недель и мне нет нужды приукрашивать их. Но мы отнюдь не являемся виновниками войны. Виновны как в самой войне, так и в варварском ведении ее правящие круги Лондона, Парижа и Петербурга. Как можно подвергать это малейшему сомнению? Как может германский народ забыть о том, что бельгийские посланники, более проницательные, чем германские дипломаты, еще за несколько лет до войны совершенно недвусмысленно обрисовали волю Антанты к войне и заговор, составленный ею против Германии? Виновность Антанты доказывается и ее действиями; она, которая хотела оторвать
8
Я выражаюсь столь определенно потому, что некоторые официальные учреждения и сегодня пытаются затушевать совершенные ошибки. Но моральная невиновность нашего тогдашнего правительства может быть ясно установлена только путем раскрытия его дипломатической несостоятельности, и лишь этим может быть исторически доказано, что кайзер не виноват в тогдашнем промахе правительства. Если же другие учреждения совершили ошибки, то в этом повинна не совершенно отсутствовавшая у них воля к войне, а неумение мыслить прямо и ясно.
Наш народ поспешил встать под военные знамена и с помощью ликующего духа самопожертвования августа 1914 года и всей мощи прусско-германского государства, а подобной уж не увидят немецкие глаза, пытался отразить нападение подкарауливавших нас соседей, которое было облегчено нашей близорукой дипломатией. Национальное чувство находилось тогда на подъеме – германский народ показал это еще в 1911 году, не дав слабому правительству успокоить его по поводу полученного оскорбления. Теперь он доказал это с необычайной силой, когда кайзер выпустил воззвание к массам. Наш народ не знал тогда, какие ошибки допустило политическое руководство и при каких неблагоприятных условиях он вступил в неподготовленную войну. Он знал, что невиновен ни в чем, и так оно и было в действительности. Но ни одно из бесчисленных мирных предложений нашего правительства не возбудило в Англии чувства милосердия, коль скоро она поняла слабость нашего правительства и, несмотря на силу и здоровье, которые отличали тогда Германию, вынесла из этой слабости уверенность в неизбежности нашего падения.
И все же, несмотря на невиданный перевес сил, мировой коалиции не удалось бы победить нас, если бы внутреннее единство поддерживалось у нас средствами, соответствовавшими традициями отцов и опасности момента. Но какой бы героизм ни проявляли наши войска на фронте, в тылу правительство потворствовало наследственным недостаткам народа и разрушительным элементам до тех пор, пока желание Англии исполнилось и лучший народ мира, пользовавшийся величайшим на земле процветанием, был отброшен на громадное расстояние назад.
Так-то и удалось старому пиратскому государству – Англии – опять вызвать резню в Европе и с помощью собственной мощи и применения грубейших методов обеспечить победу той стороне, с которой были связаны ее материальные интересы. Со свободой и самостоятельностью народов европейского континента теперь покончено, а развитие их культур тем самым остановлено, быть может, навеки.
Но именно этот успех приведет Англию к судному дню.
Глава семнадцатая
Основные вопросы войны
1
Англичане надеялись раздавить нашу страну с помощью русского парового катка, причем франко-бельгийско-британская армия должна была сдерживать наше наступление; в случае, если бы появилась опасность слишком большой победы России, она намеревалась прекратить войну.
Эти хорошо обоснованные надежды врага на победу не осуществились благодаря нашему военному аппарату и той быстроте, с которой мы захватили Бельгию. Русские массы сделали все то, чего можно было от них ожидать. Однако они имели несчастье натолкнуться на великих полководцев, которые с помощью военного счастья и опираясь на лучшие качества нашего вооруженного народа, провели несколько великолепных операций.