Восстание короля

Сальваторе Роберт Энтони

В этот момент Тибблдорф Пвент больше походил на бешеное животное, чем на дворфа. Он подпрыгнул и резко развернулся, выплевывая проклятия и потрясая воздух. Он метнулся в сторону, но круг был полный, неразрывный, и стена яркого света поднималась перед ним, останавливая его продвижение всякий раз, когда он подходил слишком близко к периметру.

— Ах ты, лгун и дурак! — завопил он на Бренора.

Дзирт направился к другу, но остановился, поскольку Бренор уже пришёл в себя и, не отрываясь, смотрел на Пвента.

— Однажды ты отдал свою жизнь за меня,

своего короля, — сказал он. — И я отдал бы свою за тебя, Пвент. И поэтому сейчас ты должен понять, что это для твоего собственного блага, ты железный, камнеголовый воин.

Пвент замер на месте и, казалось, боролся с сильной болью.

— Ты… ты поймал меня и убиваешь меня… — пробормотал он сердито.

— Ты уже мёртв, дурак! — ответил Бренор.

Старый священник повысил голос, и вампир упал на колени.

Бренор отступил, но не отворачивался. Ни один из компаньонов Халла не отворачивался, зная, что их обязанность засвидетельствовать это, как друзья, для Пвента и друг для друга.

Это продолжалось бесконечно долго, и было ясно, что каждое слово старого священника, пронизывало Пвента болью; святое волшебство, проникающее сквозь силу вампиризма. Пвент продолжал проклинать и вырываться. Несколько раз он нашёл силы броситься на Бренора, только что бы быть перехваченным и отброшенным волшебством рун защитного круга.

Тем не менее, неумолимый священник продолжал, и несколько раз Дзирт боролся с желанием побежать и остановить разрушительное пение.

Агония Пвента продолжалась, казалось, его жестоко пытали, его лицо и слова, искажались так, как будто он стоял у столба и в него вонзали пылающие раскалённые прутья.

Дворф-вампир оставался на коленях. Очевидно, он не мог подняться. Он сумел зажать ладонями уши, жалобно и тщетно пытаясь блокировать магические интонации, благословенного пения, что так глубоко ранило его.

Наконец священник резко остановился, и его последние слова отразились эхом от каменных стен камеры.

Великолепные огни святого защитного круга потухли, и снова остались только свечи.

Пвент остался на месте, и лишь спустя долгое, долгое время он опустил руки вниз и смог снова посмотреть на Бренора. Он не стал кричать от гнева, а очень слабым голосом, спросил:

— Мой король?

Бренор не стал ждать разрешения, он оттолкнул руки Вульфгара и прыгнул вперёд в круг. Он пал на колени перед всхлипывающим дворфом.

— О, ты прощаешь меня, мой король? — слабо спросил Пвент, и, казалось, он старел с каждым словом: его жизненная сила пропадала, когда защитный покров вампиризма рассеяивался в небытие. — Я не был достаточно силён, — прошептал он и резко упал вперёд, а Бренор подхватил его и обнял.

— Ты был самым сильным из всех кого я знал, — сказал ему Бренор. — И самым верным, и знай, что статуя Пвента будет стоять в Мифрил Халле на почётном месте около королей. Там всё ещё помнят тебя, мой друг. Да, в Мифрил Халле, многие обрадуются услышав имя Тибблдорфа Пвента, хотя ты не был там десятилетия. Я слышал их сам, я говорю тебе, и я не лгу. Не сейчас, нет.

Он немного отстранился от Пвента, он хотел, чтобы Пвент увидел искренность на его лице, когда он заверил его.

Но, увы, Пвент уже ничего не видел.

Бренор притянул его и обнял снова.

Они похоронили Пвента под пирамидой камней позади Дворца Плюща следующим утром — во временной могиле, поскольку Бренор уверил Гарпеллов, что вернётся забрать тело, чтобы должным образом предать земле на почётном месте в Мифрил Халле, как только всё выяснится в Клане Боевых Топоров. Немного слов было сказано, когда Пвент был опущен на камни и другие камни были сложены на него, но поскольку они приблизились к концу торжественного момента, Бренор взял серебряный рожок и объявил:

— Знай, что я пронесу его с собой в самых тёмных сражениях, мой старый друг. И я буду знать, что твой дух рядом со мной и горе всем кто станет против меня.

Он начал опускать рожок, но Реджис схватил его за руку и жестом велел ему подуть, и это казалось подходящим способом закончить погребение Тибблдорфа Пвента.

И вот, в солнечный и жаркий летний день, неблагозвучный напев сломанного серебряного рожка зазвучал в Широкой Скамье, уносясь в небольшом летнем бризе. И с ветерком прибыл сероватый туман, и все друзья растерянно наблюдали, как этот туман собрался в знакомую фигуру.

— Пвент, — выдохнул Бренор, когда воин сформировался и начал прыгать вокруг, с диким рыком: «Мой король!» — и сжимать кулаки, как будто ища на кого бы напасть.

— Пенелопа! — закричал Дзирт, вынимая клинки. Лидер Гарпеллов помчался рядом с ним, качая головой в недоумении.

Пвент продолжал прыгать, глядя по сторонам, но не сделал и движения, чтобы приблизиться к любому из них. Наконец, он повернулся к Бренору, поднял руки как будто в недоумении, а потом исчез в сером тумане, который втянулся в серебряный рожок.

— О, великий! — воскликнул Реджис.

— Это не был Пвент, — сказала Кэтти-бри. — Не его душа, но… — Она повернулась к Пенелопе, которая повернулась к старому священнику, а тот только пожал плечами.

Киппера засмеялся и обратил на себя все взгляды.

— Рожок! — закричал он и захлопал в ладоши. — Старое волшебство не пропадает легко.

— Ты же не имеешь в виду, что… — заметил Вульфгар.

— Это довольно уникальный берсеркер, я думаю, — сказал Киппер. — Да, Король Бренор, несите свой рожок, когда пойдёте в бой, и увидишь, что сила твоего старого воина готова защитить тебя снова.

Бренор недоверчиво посмотрел на рожок, затем оглянулся на своих друзей.

— Это не он? — спросил он Кэтти-бри.

Девушка покачала головой.

— Тибблдорф Пвент покинул этот мир, — она уверила его. — На самом деле. Он теперь в мире.

— То, что вы вызываете — это волшебство рожка, — согласилась Пенелопа. — Это — воплощение боевого духа Пвента, вылепленного телесным образом волшебством рожка. Ничего больше.

Бренор повертел рожок в руках и взглянул на Вульфгара.

— Сколько? — спросил он.