Восстание
Шрифт:
– Я никогда раньше не видел подобного, - прокомментировал Макрон.
– Жалко и стыдно, что дошло до такого.
– Воистину темный день для Рима, - согласился Катон, дернув поводья, чтобы объехать повозку, оставленную под углом через дорогу. Он сделал паузу, чтобы отметить Туберону: - Пусть кто-нибудь уберет это с дороги!
К полудню, по оценкам Катона, они преодолели едва ли треть расстояния до Веруламиума. Единственным утешением было то, что колонна отступала навстречу армии, идущей на юг от Девы: Двадцатому и Четырнадцатому легионам вместе с несколькими вспомогательными подразделениями
Пока они ехали, нельзя было не заметить враждебные взгляды и ругательства, направленные на них со стороны многих мирных жителей.
– Похоже, мы потеряли среди них поддержку, - сказал Макрон.
– А ты удивлен? Мы должны их защищать. Вместо этого они потеряли все, что имели в Лондиниуме, и теперь боятся того, что произойдет, если повстанцы догонят их или, что еще хуже, победят Светония.
– Мы ничего не могли сделать, чтобы спасти Лондиниум.
Катон уловил остроту слов друга и правильно истолковал их, как это могли сделать только самые близкие друзья.
– Ты сделал все, что мог, чтобы спасти ее, Макрон.
– Мне не следовало ее слушать. Я должен был отвезти ее на корабль. По крайней мере, у нее был бы шанс выжить.
– Она была слаба и больна и знала, что ее время пришло. Вот что она тебе сказала. Ты ни в чем не виноват. Во всем виноват Дециан. Или был виноват.
– Катон многозначительно посмотрел на своего друга.
Макрон мрачно улыбнулся.
– Я так и думал ... Надеюсь, его смерть не была быстрой и чистой, - тихо сказал Катон.
– Быстрее, чем мне бы хотелось. Но время поджимало. В противном случае...
– Макрон оставил возможные неприятные сценарии невысказанными.
– Все, что имеет значение, это то, что он получил то, что он заслуживал.
– Пока для тебя не будет никаких последствий. Я сомневаюсь, что они вообще будут. Дециан стал позором для тех, кто послал его сюда, чтобы устроить беспорядки. Они будут довольны его исчезновением и не будут задавать никаких вопросов о том, как это произошло.
– Будем надеяться. Я не собираюсь скрываться до конца своей жизни. Если они укажут мое имя как причастное к его смерти, я буду готов и буду ждать того, кого они пошлют за мной. И с ними поступлю так же, как с той змеей.
– Я уверен в этом.
– Катон кивнул.
– Но у нас есть более насущные проблемы. Если мы справимся с этим, я прикрою твою спину, брат.
Макрон некоторое время молчал, прежде чем заговорить.
– Знать это – хорошо.
С наступлением сумерек колонна остановилась в Суллониакисе, поселении, достаточно большом, чтобы заслуживать географического названия. У дороги стоял небольшой постоялый дом, а рядом – скромная вилла. Остальные жители жили в традиционных группах круглых хижин среди загонов для животных и зерновых ям. Суллониакис находился на пологом холме, над которым
Светоний взял виллу на ночлег для себя и своей свиты. Остальная часть колонны и небольшой обоз разбили лагерь вокруг нее. Не было отдано никакого приказа построить походный форт перед лицом врага, как это было предписано римской военной наукой, поскольку было слишком мало людей, чтобы выкопать ров и вал, достаточно большой, чтобы вместить вспомогательные войска и их лошадей. Кроме того, они слишком устали, и большинство упало на землю и заснуло там, где лежало, как только сняли седла и позаботились о нуждах своих лошадей.
Выставив часовых и согласовав с Тубероном пароль для когорты, Катон и Макрон сразу после захода солнца направились на виллу. Они пошли окольным путем, остановившись у сигнальной вышки, чтобы подняться по внутренней лестнице на платформу, где часовой осматривал пейзаж на юге. Вокруг них мерцали огоньки факелов тех, кто бежал из Лондиниума. Не более чем в пяти километрах отсюда полоса костров выдавала позиции осторожно преследовавших их повстанцев. Вдалеке розоватым маревом выделялся город, который все еще разграбляли приспешники Боудикки.
– Нетрудно представить, что произойдет дальше, - сказал Макрон.
– Те, кто не сможет идти в ногу со временем, будут настигнуты врагом. Дорога между Веруламиумом и Лондиниумом превратится в одну длинную бойню.
– Боюсь, что так. И когда основные силы повстанцев двинутся на север после того, как они покончат с Лондиниумом, Светоний потеряет и Веруламиум. Три крупнейших населенных пункта провинции сгорят. Нетрудно представить, как это отразится в Риме среди тех, кто хочет покинуть Британию. Даже если восстание будет подавлено.
Макрон криво улыбнулся.
– Если? А что случилось с «когда»?
Удовлетворенные тем, что ауксилларии когорты расположился на ночлег, они спустились с сигнальной башни и направились к вилле. Тело Катона отяжелело от усталости, и он жаждал возможности долго спать в удобной постели после приличной еды. Мысль о еде заставила его осознать, как мало он съел за предыдущие два дня, а мучительный голод заставил его желудок протестующе заурчать.
Желудок Макрона, показалось, ответил сочувствием, и оба они спонтанно рассмеялись, благодарные за возможность отвлечься.
– Яйца Юпитера, я надеюсь, что у владельца виллы есть приличная еда, - сказал Макрон.
– Если над ней еще не поработали наместник и его свита.
Катон указал на один из загонов, мимо которых они проходили по пути к вилле. Изнутри доносилось хрюканье свиней, и высокий бритт с кабаньим копьем стоял на страже, настороженно наблюдая за ними, пока они проходили мимо.
– Возможно, нам придется освободить одного из них позже. Мне хочется чего-нибудь похрустывающего.
– Не говори об этом, - возмутился Макрон.
– Попробуй подумать о чем-нибудь другом, прежде чем ты тоже возбудишь мой аппетит.