Восстание
Шрифт:
Позади когорты батарея прекратила стрельбу, поскольку защитники теперь блокировали последних атакующих из первой волны штурма.
Макрон смотрел на остальную часть линии, где бушевала битва, поскольку все больше и больше бриттов давили на тех, кто первым достиг врага. Их стремление вступить в схватку с римлянами привело к гибели их товарищей, непосредственно сражавшихся с противником, поскольку у них не было места, чтобы уклониться от кончиков коротких мечей, мелькающих между щитами ауксиллариев.
– Они не смогут продолжать это долго. Они теряют слишком много людей.
Катон кивнул, не оглядываясь, а затем указал на внезапное движение справа от центра
– Галерий! Заруби этого парня!
Центурион схватил копье и рванул вперед с поднятым щитом, окруженный двумя ауксиллариями из задней шеренги. Он врезался в воина, сбив его с уступа, и тот упал на своих товарищей, подмяв под себя нескольких, а затем швырнул копье в грудь огромного человека. Вокруг пронзенного воина раздался громкий стон, когда один из мятежников вытащил копье, а еще четверо понесли его обратно сквозь толпу тел. Катон понял, что он, должно быть, известный герой, и его ранение заставило окружающих потерять решимость. Словно холодный ветер пронесся по сердцам мятежников, они отшатнулись от врага и начали отступать, через колья, по-прежнему оставаясь лицом к лицу с римлянами. Макрон воспользовался шансом еще больше сломить их дух.
– Пилумы!
– проревел он.
– Залп по ним, немедленно!
Людям на передовой потребовалось несколько ударов сердца, чтобы прийти в себя достаточно, чтобы подчиниться приказу. Копья пролетели над растущей пропастью между двумя сторонами. Компактные ряды повстанцев означали, что промахнуться было практически невозможно, и их отступление стало более поспешным, те, кто был в тылу, развернулись и побежали обратно к ручью. Все больше и больше отступало, поскольку те, кто был ближе всего к римлянам, несли все большие потери от влетающих в их ряды пилумов. Когда первая волна перед Восьмой когортой постепенно распалась и потекла обратно вниз по склону, мимо убитых и раненых, Катон приказал своим людям прекратить метание копий. Наступила пауза, пока они переводили дыхание, а затем по строю разнеслись прерывистые приветствия, когда они увидели своих врагов в очевидном бегстве.
Как только повстанцы отступили достаточно далеко, чтобы оказаться под прицелом скорпионов, метательные дуги снова прыгнули вперед, запустив свои смертоносные стрелы и пронзив еще нескольких, прежде чем бритты окончательно пересекли ручей и вышли за пределы досягаемости.
Посмотрев налево, Катон увидел, что большая часть противника отступила прямо вдоль всей линии, и бои продолжались лишь в нескольких местах, прежде чем даже самые ярые мятежники разорвали контакт и отступили. Офицеры еще на мгновение поддержали восторженные возгласы римских солдат, прежде чем приказали им замолчать.
Катон выделил одного из старших центурионов в первом ряду своей когорты.
– Флакк! Отведи вперед пятьдесят человек, чтобы подобрать все годные к использованию пилумы и стрелы.
– Да, господин!
Центурион спрыгнул с уступа и начал пробираться сквозь тела восставших, а его люди последовали его примеру, останавливаясь, чтобы прикончить любого из оставшихся в живых врагов ударами меча в горло или сердце. Взгляд в тыл когорты выявил четырнадцать жертв среди римлян. Трое были мертвы. Катон быстро осмотрел раненых и приказал отнести троих наиболее серьезно раненых вверх по склону к редуту, в то время как остальным перевязали раны, и те перешли в тыл линии.
Он присоединился к Макрону на левом фланге когорты, и они осмотрели трупы, разбросанные по склону.
–
– спросил центурион.
– Четыре сотни?
– Я бы сказал, около пяти. И еще многие были ранены и больше не будут играть никакой роли в битве.
– А как насчет наших ребят?
– Если судить по потерям Восьмой когорты... Катон подсчитал силы двух легионов и шести вспомогательных когорт, составлявших римскую боевую линию.
– Я бы сказал, что мы понесли не более пятой части потерь, понесенных противником.
– Тогда это хорошее начало.
Катон указал на многочисленные ряды повстанцев, когда снова зазвучали рога, и еще одна волна воинов бросила вызов римлянам.
– Боудикка может позволить себе потерять пятерых своих людей против каждого нашего, и у нее еще останется много свежих сил.
– Это не просто вопрос математики, Катон. Первую атаку мы отразили с легкостью. Это подорвет их моральный дух. Мы сделаем то же самое со второй, когда придет время. И с третьей. С каждым разом им будет все труднее найти в себе смелость идти вперед.
– Возможно, ты и прав, но обратная сторона медали в том, что наших ребят каждый раз будут сокращать, и их моральный дух тоже пострадает. Будет интересно посмотреть, чей дух сдастся первым.
Макрон посмотрел на него.
– Интересно?
Их прервали пронзительные звуки буцин на командном пункте Светония, означавшие отзыв. Люди, посланные вперед за неповрежденными копьями и стрелами, поспешно поднялись по склону обратно к римским позициям. Катон отдал приказ первому ряду своей когорты отойти в тыл, и ряды открылись, чтобы дать им возможность отойти. Второй приказ приказал строю сделать два шага вперед, чтобы снова выстроить боевую линию вдоль уступа. На новой линии фронта были бреши, куда во время боевых действий подступали люди, чтобы восполнить потери, и теперь они были заполнены бойцами с новой следующей линии, чьи бреши, в свою очередь, были заполнены теми, кто был переведен с линии фронта в тыл когорты. Это означало, что в следующую атаку встретятся свежие люди, и противнику будет предоставлена стена щитов, которая по длине не будет отличаться от первой.
Помимо снижения усталости людей, этот маневр имел дополнительное преимущество: у врага создавалось впечатление, что римляне отбили их с незначительными потерями. Конечно, чем дольше длился бой, тем меньше людей будет в третьей линии когорты, пока не наступит момент, когда их будет достаточно, чтобы заполнить только две линии на одном и том же фронте. Еще позже их едва хватит на одну. Если до этого дойдет, Катон надеялся, что Светонию хватит ума отвести людей обратно вверх по склону, чтобы создать более узкий фронт и позволить линии снова увеличиться в глубину. Либо так, либо строй рискует оказаться слишком тонким, чтобы противостоять прорыву противника.
– Вот они снова, - сказал Макрон, когда повстанцы снова двинулись к ручью. Их атака была неравномерной, поскольку самые быстрые и бесстрашные мчались впереди своих товарищей. Катон заметил, что они изо всех сил пытались переправиться через ручей, взбивая грязь с обеих сторон, и из-за этого они сбились в кучу, прежде чем достигли подножия склона. Артиллерия получила идеальную мишень, и большинство тяжелых стрел каждый раз поражали двух или трех человек. Когда атака поднялась по склону, были видны еще сотни тел, разбросанных по ручью и берегам по обе стороны. Как только метательные машины прекратили стрельбу, противник оказался на расстоянии досягаемости копий и подвергся еще более разрушительному, хотя и не столь продолжительному обстрелу.