Восточная война
Шрифт:
– Пожалуй, - после некоторого размышления, кивнул командир корабля. А адмирал Того начал диктовать радиотелеграмму для главнокомандующего Объединенным флотом. Когда же связист убежал исполнять приказ, Хейхатиро окинул взглядом поле боя и задал резонный вопрос:
– А где русские эсминцы? Их кто-нибудь видел?
[1] Каждый корвет имел два главных дальномерных поста и по одному в каждой из башен главного калибра.
[2] Снаряды 203-мм морских пушек в второй половины 1890-х – первой половины 1900-х стандартно были в диапазоне 85-90 кг.
[3] Гексоген, входящий в состав торпекса была открыт в 1899 году Гансом Геннингом.
[4] Броненосные крейсера типа «Дрейк», к которым относился «Левиафан» имели по бортам главный пояс составлял 152-мм, задний траверз 127-мм, а переднего траверза не было, вообще, никакого.
[5] Трафальгарское сражение произошло в разгар Наполеоновских войн, в 1805 году.
[6] На всех кораблях англо-японской эскадре стояли 12" Mark IX (или хуже), которые при 15 углах давали дальность 13716 м, то есть, 73,98 кабельтовых. Это предельная дистанция, на которую они могли стрелять. То есть, бой шел на дистанции от 75 до 80-85 кабельтовых.
Часть 3. Глава 8
Глава 8
1904 год, 28 сентября, Цусимский пролив
Наступила ночь. Броненосец «Иррезистебл» накануне получил очень неприятное попадание в небронированную кормовую оконечность. Взрывом 340-мм фугаса там разворотило большую дыру, что дало сильный дифферент на корму. Слишком сильный и опасный, угрожающий корабль разломить из-за вывешивания носовой оконечности, которая слишком сильно задралась и вот-вот начнет подниматься над водой.
Ход еще, на удивление оставался, хоть и сильно меньше ожидаемого. Но такой дифферент не давал возможности наводить орудия главного калибра. Гидравлика не справлялась с их поворотом. Да и вообще – не боец он был в таком положении. Калека. Поэтому командир принял решение выйти из боя и заняться спасением корабля. Требовалось завести пластырь и откачать воду, устраняя столь страшный дифферент. Чем англичане и занялись. Благо, что можно было застопорить машины, отстав от ордера.
Ближе к темноте боеспособность корабля в целом была восстановлена и, дав малый ход, он потихоньку пополз к Куре. Осторожно-осторожно, чтобы не сорвать пластырь. А для защиты от нападения эсминцев врубили прожектора.
Сильного, плотного обстрела, характерного для ближнего боя, в минувшем сражении не наблюдалось, так как скорострельная артиллерия промежуточного калибра не поучаствовала. Поэтому на броненосце хватало и целых шлюпок, и прожекторов, да и противоминную артиллерию им не сдуло. Вот командир корабля и поступил по уставу – отправив к противоминным пушкам расчеты и, врубив прожектора, начал ими шарить по округе. Ну и, заодно, к орудиям промежуточного калибра тоже людей послал. Мало ли? Уж больно у русских были эсминцы велики …
Тем временем, во тьме рыскали отряды Волкова и Свиридова. Каждый отряд шел строем пеленга достаточно широким фронтом с большим зазором между кораблями. На каждом эсминце в обтекателе форштевня располагался акустический пост. Микрофон, от которого провода шли к усилителю на вакуумных лампах и далее к наушникам. Качество поганое. Но, главное, можно было услышать хоть что-то прямо по курсу. Хоть какие-то шумы, то есть, есть там кто или нет. А, играя рулем направления, нацелиться на потенциального противника, ориентируясь на громкость сигнала.
Но все эти ухищрения просто не понадобились…
Моряки, идущие на эсминцах, аж рты открыли, увидев такую «красоту». Вон англичане – ползут. Прожекторами светят во все стороны, выдавая свое местоположение.
Поэтому отрабатывали чисто и спокойно. Парами.
Первый эсминец специально попадал в луч прожектора. Подставляясь. И тут же уходил. Все, что на броненосце могло светить, сразу разворачивалось в ту сторону и начинало активно искать. В то время как второй эсминец без шума и пыли подходил с другой стороны на пару кабельтовых и отрабатывал по броненосцу веером торпед из пятитрубного аппарата. После чего отряд шел дальше – к новой цели.
Так и охотились.
Изредка встречались пары – броненосцы в сопровождении бронепалубных крейсеров. Но сценарий это не меняло. Только после настоящей атаки шел заход третьего эсминца, который атаковал с того же борта, откуда проводилась имитация. Он ждал, когда прожектора теперь уже развернуть на атакованную сторону в поисках виновника. И бил уже со своего направления. Что позволяло перекрыть эту «сладкую парочку» веерами торпед с обоих бортов, уничтожая надежно и гарантированно.
Ночь была страшна. Для англичан и японцев. Из подбитых кораблей первого ранга не выжил никто. Кто-то сам утонул, а кому-то помогли. Вырвались из этой бойни «обезумевшей волчьей стати», как это поведение русских эсминцев назвали английские газеты, только бронепалубные крейсера, занимавшиеся спасение экипажей с тонущих кораблей. Они просто завершили дела раньше и смогли полным ходом двигаться в Куре, не отвлекаясь на слишком опасные игры «в салочки» с эсминцами...
Ранним утром, еще скорее ночью, 28 сентября Объединенный флот достиг Сасебо. Его командующий пребывал в мрачном состоянии духа. Новости его не обнадеживали. Ему уже успели доложить о резне «раненых» кораблей первого ранга русскими эсминцами. И о том, что корветы устроили налет на Чемульпо, вынудив часть транспортов с людьми выбрасываться на берег.
Он поверил адмиралу Того. В этот раз – поверил.
Ни он, ни его коллеги просто не представляли, с чем им на самом деле придется столкнуться тут, в Желтом море. Они как рассуждали? Что японцы просто безрукие скоты, которые бездарно топят дорогущие корабли по дурости и природной дикости. Но сегодня опростоволосился он… и не только он, но и все английские моряки. Японцы во время первой битвы в Желтом море смогли нанести русским хоть какие-то повреждения. Хоть и получили в ответ очень больно. Они же не смогли ничего. Его словно дразнили… словно издевались… Поэтому, когда пришла радиограмма от адмирала Того, он отнесся к ней очень серьезно. Ведь он оказался единственным командиром в их Объединенном флоте, который если и не бил русских, то хотя бы наносил им урон. А один броненосец даже чуть не потопил.
Сасебо лежал в полной темноте. Маяки были выключены. И огни все потушены, что на кораблях, что в прибрежных постройках. Одна сплошная мгла.
– Сволочь… сволочь… - рычал англичанин в ярости. Время утекало, а он не мог воспользоваться тем единственным преимуществом, какое у него имелось. Легкие тучки прятали слабенькое лунное освещение. Так что, по такой тьме можно было легко вылететь на мель или врезаться в берег. Но если ждать до утра, то линкоры успеют пополнить боезапас и снова прольется кровь… много крови…