Восточная война
Шрифт:
Смерть отчетливо заглянула в глаза каждого британца. Грабежи моментально прекратились, и множество человеческих ручейков ринулись к кораблям. Все страшно спешили, с большой опаской поглядывая в сторону горевшего склада, ежесекундно ожидая чудовищного взрыва, однако этого не произошло благодаря мужеству русских солдат.
Попав под обстрел вражеских кораблей, и понеся ощутимые потери, они были вынуждены отступить, временно отказавшись от преследования противника. Непрерывный огонь неприятельского флота заставил генерала Попова несколько изменить свою тактику. Отведя свои главные силы к северу от Балаклавы на случай приближения французов, он предпочел действовать малыми отрядами, которые легко проникли в горящий город.
При поддержке балаклавских греков, они вступили в разрозненные схватки с англичанами, намереваясь вытеснить их к берегу моря. Бои шли с переменным успехом, пока не взорвался пороховой склад, после чего британцы дружно бросились к кораблям, а русские и греки стали тушить пожары. Именно благодаря их самоотверженным действиям и отваге удалось отстоять от огня главный пороховой склад. Простые люди храбро сбивали со стен и крыш строений грозно пляшущие языки пламени. Кто шинелью, кто плащом, кто затаптывал языки пламени сапогами. В конце концов пожар был потушен.
Пока преследователи боролись с огнем, англичане без особых потерь и затруднений смогли погрузиться на корабли и выйти в море. Однако британские моряки не собирались просто так покидать негостеприимные берега Крыма. Избежав смерти с помощью чужих рук, они решили щедро "отблагодарить" своих спасителей. Отойдя на безопасное расстояние, англичане продолжили обстреливать горящую Балаклаву, намереваясь поразить невзорвавшийся пороховой склад.
Залп за залпом падали снаряды на истерзанный войной город, грозя в любой момент разрушить его до основания. Однако в дело вмешался его величество случай. Неожиданно со стороны Феодосии английские дозорные заметили какие-то огни, медленно приближающиеся к эскадре. Что это было, история скромно умалчивает. Возможно рыбачьи шаланды балаклавских греков, возможно, что-либо иное, но британцы моментально усмотрели в них русские брандеры.
Благодаря сведениям, полученным от крымских татар, союзникам было известно, что у русских еще имеются три-четыре колесных парохода, находившихся в Керчи и строго охранявшихся. Уже дважды, имея с ними дело, британцы совершенно не горели желанием вновь встретиться с "сумасшедшими" моряками царя Николая. Поэтому, едва только по кораблям прошел сигнал "русские брандеры!", огонь по Балаклаве был прекращен, и англичане спешно отошли в открытое море.
Когда Пелесье доложили о внезапной атаке русских на английские позиции под Балаклавой, тот не бросился на выручку попавшего в беду союзника, как это прежде до него делал генералы Боске и Канробер.
– У англичан крепкие позиции, сами справятся, - холодно молвил генерал, узнав тревожные новости из стана неверного союзника. Решение Лондона перебросить большую часть своих войск в Индию резко охладило и без того натянутые отношения двух союзных армий. Этим был недоволен Бонапарт, этим был недоволен Пелесье. и этим шагом были недовольны все французские солдаты. Открытой вражды по отношению англичан со стороны французов не было, но тайное желание вставить палку в колесо тем, кто так поспешно бросал их под Севастополем, конечно же, имелось.
Поэтому, как только такая возможность появилась, Пелесье без колебания воспользовался ею, благо во всех отношениях он был прав. Русские непрерывно угрожали проведением ночной атаки, что не давало возможности немедленно перебросить под Балаклаву французские полки, на чем столь рьяно настаивал на этом генерал Симпсон.
Единственное на что согласился союзный главнокомандующий, так это начать быструю ротацию с передовой английских солдат из дивизии Бретона. Так же был послан гонец к генералу Гюссели с приказом: в случае необходимости оказать помощь британцам силами дивизии генерала Ожеро. Отдавая эти распоряжения, Пелесье, подобно Пилату, умывал руки перед своими коварными союзниками в один момент переложивших всё бремя дальнейшей войны на плечи Парижа.
Когда соединения генерала Бретона приблизились к Балаклаве, всё было кончено. Британский флот к этому моменту уже ушел в море, и перед глазами генерала Бретона стояло зловещее зарево горящего города.
Конечно, англичане совместно с солдатами Ожеро попытались с ходу отбить Балаклаву у русских, но наткнулись на хорошо устроенную оборону противника. По крайней мере, так было указано в рапорте генерала Гюссели, отправленного Пелесье сразу после неудачной атаки.
Генерал писал, что русские успели подтянуть к Балаклаве большое количество пушек, а так же выставили огромное число стрелков, вооруженных скорострельными винтовками. Все это не позволило союзным войскам выбить противника с занятых им позиций.
Полученные сведения ничуть не огорчили союзного главнокомандующего, ибо полностью укладывались в его видении дальнейшей тактики войны с русскими.
– После ухода главных сил англичан Балаклава была попросту обречена. Как второй порт она не представляла большой ценности. Наоборот, для её удержания требовалось бы выделение дополнительных сил, а после "вынужденного" ухода англичан это для нас непозволительная роскошь. Так что, заняв Балаклаву русские сами того не подозревая, оказали нам большую услугу, - заявил Пелесье начальнику своего штаба генералу Бертрану, едва то зачитал ему рапорт генерала Гюссели.
– Но:
– Никаких но, Бертран, - резко оборвал своего помощника Пелесье.
– Больше никаких попыток отбития Балаклавы. Я категорически запрещаю делать это, так как не желаю бросать своих солдат под русские пули и ядра ради глупого желания генерала Симпсона вернуть себе дымящиеся развалины этого паршивого городишки. У нас есть своя прекрасная гавань в Камышовой бухте и для нас этого вполне достаточно. А если генерал Горчаков попытается выбить нас оттуда, то я буду только рад этому. Пусть штурмует наши неприступные позиции на Сапун-горе, и клянусь богом, он об этом жестоко пожалеет. И тут русским ничто не поможет; даже сам черт.
Краска стыда залила лицо начальника штаба, который при всех шероховатостях и трениях, довольно лояльно относился к своим британским союзникам. Это очень не понравилось Пелесье.
– Вы меня поняли?
– спросил он генерала.
– Да, - коротко ответил Бертран.
– Вот и отлично. Прикажите подать коней. Мы немедленно едем к генералу Симпсону, выразить своё соболезнование по поводу оставления Балаклавы, - торжественно произнес Пелесье. Жизнь продолжалась.