Восточная война
Шрифт:
С первыми залпами и выстрелами, которые прогремели под покровом ночи, в действие пришел весь персидский лагерь. Забили барабаны, пронзительно завыли трубы глашатых, и солдаты стали проворно выбегать из своих палаток и привычно строиться возле своих бунчуков.
Ахмат-шах вновь жестоко просчитался в оценке мобильности и готовности своего противника. Прошедшие хорошую выучку у русских офицеров, персы смогли выступить гораздо быстрее, чем на то рассчитывал комендант Герата. Воинские соединения во главе с генералом Евдокимовым уже подходили к атакованной батарее, когда на сцене появились туркменские кавалеристы.
Покинув город с противоположной стороны, они вначале атаковали караульные посты персов, а затем, используя скорость своих коней, легко миновали осадные параллели, выставленные Евдокимовым против этих ворот.
Оставив за спиной кричащего противника, дети песка быстро развернулись и направили морды своих коней на персидский лагерь, свою главную цель атаки. Задумка Ахмат-шаха была великолепна. Одновременная атака противника предоставляла афганцам большую фору во времени и твердую гарантию на появление персидского подкрепления в самый важный момент сражения.
Приближение к персидскому лагерю большого отряда вражеской кавалерии вызвало в нем большой переполох. Казим-бек собирался посылать гонца, чтобы вернуть ушедших с Евдокимовым войска, но находившийся в лагере полковник Щепотник быстро пресек панику и даже смог легко отразить нападение врага.
Согласно своему боевому расписанию он находился возле четырех ракетных станков, чьим огнем, в случае необходимости, он должен был поддержать или прикрыть действия генерала Евдокимова. Отправляясь в Персию, Владимир Алексеевич настоял на включении ракетных станков в число оружия необходимого ему для похода на Герат.
Расчеты генерала на эффективность столь необычного для востока вида оружия полностью оправдались. Как только развернутые по команде полковника ракетные станки дали залп, в рядах скачущих во весь опор туркмен началась паника. Летящие в их сторону грохочущие и извергающие пламя снаряды на фоне темной ночи вызвали в их душах суеверный страх. С громкими криками "Шайтан! Шайтан!" они стремительно развернули коней и, не доезжая до лагеря, поскакали обратно. Яркие вспышки ракетных взрывов, обильно несущихся им в спину, окончательно отбили у туркмен желание воевать сегодня ночью. Атака на лагерь была отбита.
Между тем события вокруг батареи развевались стремительно. Ведя подкрепление к сражающимся солдатам на "Громогласной", Евдокимов применил маленькую хитрость, которая принесла ему большую выгоду. Впереди войска он выдвинул специальную команду барабанщиков и трубачей, чьи громкие звуки были хорошо слышны в ночи и извещали борющихся о приближении отряда Евдокимова. Услышав треск барабанов и завывание труб, персы стали драться с новой силой, а афганцы уже думали не о бое, а о том, что пришла пора, отходить.
Перед самым прибытием подкрепления, афганцы наконец-то смогли сломить сопротивление воинов второго редута и, переколов их, бросились к орудийной батарее. Огромная масса людей находилась боком к приближавшемуся к позиции пехотному каре, и было бы большим грехом не воспользоваться выпавшей удачей.
– Стой, целься, пли!
– командовал стоящий в первых рядах Евдокимов и шквальный оружейный огонь подобно сокрушающей молнии ударил в людскую толпу.
С громкими криками и стонами попадали на землю раненые афганцы, проклиная своего коварного врага "кровавого глаза" сумевшего ударить в самый важный момент.
– В штыки!
– последовала новая команда русского генерала, и персы послушно устремившись в атаку, легко опрокинули противника. Этому способствовала не только большая потеря в рядах афганцев, но и гибель от персидской пули командира нападавших воинов.
– Абдурахман убит! Кровавый глаз сразил Абдурахмана!
– пронеслось по рядам афганских смельчаков, и эта скорбная весть поколебала их души куда сильнее, чем вся картечь и пули, выпущенные по ним в эту ночь противником.
Лишившись любимого командира и яростно теснимые персами, воины Ахмат-шаха вначале отошли от батареи, где успели заклепать одно из двух захваченных орудий.
Грусть и уныние царило на улицах Герата на следующий день. Свыше трехсот человек осталось лежать по ту сторону крепостной стены, вместе с правой рукой Ахмат-шаха славным Абдурахманом. Впрочем, афганцы не остались в долгу перед противником. Как не плачевны были их дела во время вылазки, отходя в крепость, они унесли с собой много отрезанных голов, которые утром следующего дня красовались на кольях, установленных на гребнях крепостных стен.
Вражеская батарея, словно в отместку за неудачное нападение на нее грохотала весь день, планомерно разрушая стены Герата. От артиллерийского огня рухнула еще одна башня, а количество проломов в крепостных стенах уверенно приближалось к десяти. Видя сильные разрушения оборонительных линий, Ахмат-шах ожидал скорого нападения врага, но его не последовало. Твердо держась своего первоначального плана, Евдокимов терпеливо ждал, когда будут закончены минные работы.
Персы работали над подкопом круглые сутки, но мину под крепостную стену они еще так и не подвели. Инженер-капитан Яблочков твердо обещал Евдокимову закончить все дела в самое ближайшее время, и тот согласился подождать, пообещав капитану выплатить тысячу рублей, если подкоп будет закончен через неделю.
В ожидании скорого штурма Ахмат-шах выжидал еще несколько дней, предполагая в этой пассивности какой-то хитрый ход врага, а затем вновь предпринял атаку на "Громогласную" батарею, основательно обвалившую стену юго-восточного угла крепости.
На этот раз Ахмат-шах бросил против ненавистной батареи почти двенадцать тысяч человек, возлагая на эту вылазку все свои надежды. Ближе к полночи, дождавшись, когда тонкий серп луны затянут набегавшие облака, афганцы покинули крепость и бросились в атаку.
Движение столь огромной массы людей было трудно не заметить, если постоянно наблюдаешь за врагом, и потому на этот раз персидские часовые не оплошали. Засевшие в траншеях и окопах солдаты открыли сильный огонь, к которому сразу присоединились пушки.