Восточный фронт
Шрифт:
Авиацией было потоплено, силами одной лишь 2й минно-торпедной дивизии (а ведь по целям в заливе Терпения еще и сухопутчики работали) свыше тридцати кораблей и транспортов. Хотя к боевым следует отнести лишь два сторожевых корабля (тип C или D - 900 тонн, дизель или турбина, вооружены одинаково, три 120мм пушки, от четырех до шести автоматов, глубинные бомбы). И только три транспорта были морскими судами свыше тысячи тонн, прочее же - мелочь, включая даже сейнеры-"кавасаки". Наши топили все, что попадалось - зная достоверно, что своих в этих водах нет и быть не может, работали не столько торпедами, как топмачтовым бомбометанием, и даже батареей пулеметов 12.7. Японцы оказывали противодействие, исключительно силами зенитной артиллерии, их истребители уже с четвертого числа в небе над Сахалином практически не появлялись. Наши потери - два самолета. Причем экипаж одного наши спасатели на "каталине" сумели найти, сесть и подобрать. Но следовало ожидать значительного возрастания японского сопротивление, когда наконец вступит в бой и авиация с Хоккайдо - а это, по нашим наметкам, должно будет случиться уже через два или три дня.
На суше войска Первого Дальневосточного фронта успешно прогрызают японскую оборону у Мудандзяня, на пути к Харбину.
Война... Гибнут люди, которых я, своим приказом, отправляю в бой - и пусть наши потери много меньше японских, попробуйте объяснить это тем, кто получит похоронки на своих родных! Но это необходимо - для лучшей жизни наших детей. Чтобы послевоенный мир был для нашей страны лучше, чем довоенный!
Гадом был Николай Второй - территорию отдал (а ведь сами японцы уже и не настаивали!), а нам теперь за ее возвращение кровь лить?!
Генерал-лейтенант Л.Г.Черемисов 'Прорыв Котонского укрепрайона'. Сборник 'Война с империалистической Японией'. Москва, Воениздат, 1965 год, АИ МВ.
К маю 1945 года наша 16-я армия напоминала себя прежнюю, годичной давности, только номерами частей и соединений. Пополненная ветеранами, прошедшими войну с германским фашизмом, перевооруженная новейшим оружием и боевой техникой, прошедшая дополнительное обучение, учитывающее опыт сражений Великой Отечественной войны, армия стала грозной силой, способной на равных драться с любым врагом.
Конечно, это не было поводом для шапкозакидательства - нам противостоял сильный, хорошо обученный и фанатичный враг, занимавший подготовленные позиции. А ведь нам надо было не просто прорвать их, но сделать это очень быстро - после чего ввести в прорыв подвижную группу армии, в задачу которой входил бросок на юг, на соединение с морским десантом.
Котонский, или, как еще его называли, Харамитогский, укрепленный район, был крепким орешком. Расположенный между городом Котон и государственной границей, он имел протяженность по фронту до 12 км, глубину до 16 км (общая глубина КУР, считая с полосой обеспечения и тыловыми позициями - свыше 30 км). Фланги КУР упирались на западе в горный хребет, на востоке прикрывались лесисто-болотистой долиной реки Поронай, непроходимой для техники, линия постов наблюдения и полоса обеспечения проходили на удалении 8 км от основного рубежа. Всего было 17 ДОТ и свыше 130 артиллерийских и пулеметных ДЗОТ, а также 150 железобетонных убежищ, в которых гарнизон мог укрыться при массированных авианалетах или артиллерийских обстрелах. Все узлы сопротивления и опорные пункты были подготовлены для ведения круговой обороны, окружены противотанковыми рвами, проволочными заграждениями и минными полями, обеспечены годичным запасом продовольствия. Гарнизон укрепрайона состоял из 125-го пехотного полка и разведывательного полка (фактически, разведывательного батальона) 88-й пехотной дивизии, усиленных артдивизионом 88-го артиллерийского полка - всего 5400 солдат и офицеров, 28 орудий и минометов, 27 гранатометов, 42 тяжелых пулемета, 94 легких пулеметов.
Характерным примером японских укреплений был "форт Хандаса", прикрывающий мост через реку Коттонкай (приток Пороная). По периметру трехметровый земляной вал, в стенах которого через 5-6 м бетонные бойницы, на северо-западном и северо-восточном углах блокгаузы, приспособленные для круговой обороны, гарнизон был сотни солдат с одним 37-мм противотанковым орудием и двумя тяжелыми пулеметами. Вал выдерживал прямые попадания наших 76мм снарядов, а болотистая местность затрудняла маневр танков и самоходок.
В целом же обстановка была похожи на "линию Маннергейма" - при относительно малой численности войск, слабости или даже отсутствии танков, артиллерии, авиации, противник занимал долговременные укрепления, отлично вписанные в очень сложную местность и хорошо замаскированные. Причем главная линия обороны была отнесена от границы, вне досягаемости нашей дивизионной артиллерии, и проходила по цепи средневысотных вершин, тянущихся от труднопроходимых предгорий Камышового хребта до марей Поронайской долины. И обойти было нельзя - укрепрайон прикрывал единственную дорогу, ведущую на юг острова.
Надо низко поклониться нашим разведчикам - из штаба фронта была доставлена схема, на которой были помечены все узлы обороны, ДОТ, артиллерийские и минометные позиции, почти все ДЗОТ. Теперь мы точно знали, где нас ждут самураи.
Первоначальный замысел операции предусматривал классический прорыв укрепрайона фронтальной атакой 56-го стрелкового корпуса при поддержке артиллерии и танков; также предусматривались два вспомогательных удара западнее и восточнее укрепленного района. После получения уточненных данных стало очевидно, что так прорвать УР, в отведенные сроки, не удастся - поэтому план операции был кардинально переработан. Даже тяжелая артиллерия без корректировки подавляла бы японские укрепления недопустимо долго. Потому, основная часть работы по уничтожению узлов сопротивления возлагалась на авиацию - для нанесения ударов по КУР морские летчики выделяли две штурмовые авиадивизии и дивизию пикирующих бомбардировщиков, армейская авиация добавляла к этому две гвардейские бомбардировочные дивизии 2-го гвардейского бак и 255-ю сад. Всего для непосредственной поддержки планировалось задействовать более 600 самолетов. Разведчики провели фотографирование укрепрайона, данные разведки были совмещены с аэрофотографиями, были определены ориентиры на местности. Венцом всего стал подробный макет КУР, на котором были тщательно отработаны все варианты действий.
Еще одной новацией стало оборудование аэродромов подскока в 20 километрах от границы - теперь, нашим летчикам, взлетевшим со стационарных аэродромов на севере острова, после выполнения задания не было нужды возвращаться на них. Они могли сесть, дозаправиться, пополнить боекомплект - и, буквально через полчаса снова бомбить позиции самураев.
В первом эшелоне шли 10-я и 19-я штурмовые инженерно-саперные бригады, (каждая из которых имела в составе инженерно-танковый полк, и огнеметный танковый полк). Как после рассказывал на допросе японский полковник, видевший атаку Красной Армии под Волочаевкой в 1922 году, самураи и теперь ждали повторения чего-то подобного, кровопролитной атаки масс пехоты сквозь шквал огня. Японская армия не прогрессировала с тридцать девятого и не знала разницы между линейными частями РККА времен Халхин-Гола, и "бронегрызами" сорок пятого года. Причем и штурмовики, и обычная пехота, действовали в тесном взаимодействии с артиллерией и авиацией - к штабам батальонов были прикомандированы группы авианаводчиков и артиллерийских корректировщиков. Был изменен и первоначальный план обходного маневра - в первом варианте плана предусматривался обход японских укреплений с востока, через заболоченную пойму реки Поронай, силами 179-го полка под командованием подполковника Кудрявцева, то, теперь решено было высадить планерный десант в составе усиленного штурмового батальона на ближних подступах к городу Муйке.
Для обеспечения беспрепятственного движения подвижной группы армии была предусмотрена высадка групп ОСНАЗ НКВД - они должны были уничтожить охрану мостов и туннелей на шоссейной дороге, предотвратив их взрыв японцами.
В ночь на 2 июня штаб армии получил короткую шифровку, состоявшую из одного слова - фамилии героя обороны Порт-Артура генерал-майора Р.И. Кондратенко. Это значило, что через 24 часа, утром 3-го июня мы начинаем.
Днем 2 июня в частях и соединениях армии командиры и политработники, отбросив дипломатию, прямо ставили задачи войскам. Выступая перед личным составом, говорили, что пришло время рассчитаться за предательское нападение на Россию в 1904 году, что самураям придется заплатить за кровь наших отцов и дедов, пролитую в русско-японскую войну и интервенцию; и, понятное дело, мы спросим с них за кровь наших братьев, пролитую в бесчисленных провокациях на границе. Как сказал командир 79-й сд генерал-майор Батуров: 'Надо доходчиво растолковать желающим откусить кусок нашей земли, что, если кому это и удастся, за счет временной слабости нашей Родины - рано или поздно, мы вырвем проглоченное вместе с желудком агрессора!'.
В ночь на 3 июня границу перешли разведывательно-диверсионные группы ОСНАЗ НКВД, пограничников и войсковых разведчиков. Они снимали секреты японской пограничной охраны, ликвидировали наблюдательные посты в полосе обеспечения, расчищая дорогу войскам. Ночью же с наших аэродромов поднялись самолеты, буксирующие планеры с группами ОСНАЗ, которым предстояло действовать на японских коммуникациях.
3 июня в 6.30 утра я приказал передать по радио 'Воздух!' - это было последнее подтверждение для артиллеристов, саперов, пехотинцев, танкистов и самоходчиков. Авиация к тому времени уже была поднята.