Восточный фронт
Шрифт:
Еще один критик, начинает ссылаться на классиков. Что это общеизвестно, классическая литература тем и отличается, что ставит во главу именно философские, человеческие проблемы.
— А разве мы не об одном говорим? — удивляюсь я — вот скажите, чем переживания какого-нибудь молодого Вертера или Чайльд Гарольда лучше формирования характера нашего советского человека? Вопрос лишь — сумеет ли писатель сделать своих героев настолько настоящими? У вас есть сомнения, что у товарища Ефремова это получится?
Еще кто-то встает, и призывает, ну и пусть тогда
— Простите, товарищ, а что тогда такое художественная литература, как не вымысел? — отвечаю я — или по — вашему, писатель должен репортером быть? И если вы к фантастике относите по принципу, действие в будущем происходит, то отчего это исключает достоверность образов героев, то есть истинную "классичность", как я уже сказала? На мой взгляд, любая книга, и про современность, и про будущее, может быть как истинно художественной, так и "чтивом", это уже от мастерства автора зависит. И вы товарищу Ефремову заранее отказываете в таковом?
И так еще с полчаса. Уф, отстояла я Ивана Антоновича — он конечно, не мальчик, много в жизни прошел и повидал, но перед мэтрами робел поначалу, как я в Киеве, перед "заслуженными партийцами". Главное, чтобы сам он в себя, именно как в писателя, поверил!
А то ведь — настоящая фантастика, это не только и не столько высоконаучные изобретения! Вот прочла я изданную недавно "Тайну профессора Бураго", так уверена, забудут ее очень скоро — потому что живых людей там нет, а научное быстро устареет. В то же время "Аэлиту" и "Гиперболоид инженера Гарина" и в конце века будут читать, мне мой Адмирал говорил! Так и Ефремова — не забудут. За то, что он напишет — можно и поспорить, подраться!
А когда все встали и начали расходиться, подходит ко мне интеллегентного вида человек средних лет, чуть полноватый, в очках, и спрашивает:
— Простите, Анна Петровна, а вам не кажется, что это противоречит самому духу творческой интеллегенции? Писать не то, что хочет душа и совесть, а чего изволит власть? О нет, я не мечтаю вас переубедить — поставлю вопрос иначе. Вам не кажется, что тогда "правильная" бездарность будет выше чем "неправильный" творец? И все затопит волна серости — исповедующей безупречно правильные политические взгляды.
— Отчего же выше? — отвечаю я — "правильные" взгляды в данном случае, это не больше чем намерение выпустить продукцию. А если вышел брак — то отвечай за это!
— Предлагаете судить писателей за вредительство?
— Зачем? — удивляюсь я — если кто-то за работу инженера возьмется, и не справится, его в подсобники разжалуют, заготовки таскать, может, лучше получится. Так и тут, если не получается быть писателем — на производство иди. Кстати, товарищ, вашего имени — отчества не расслышала?
— Наш английский гость — влез председательствующий — профессор Исайя Берлин, из Оксфордского университета. Друг СССР, приехал изучать историю русской литературы, и демократического движения — творчество Герцена, Белинского, Чернышевского.
А
— Но все же согласитесь, творческий процесс не равен производству. Творец не может по приказу сесть и написать "Войну и мир". Ему нужна свобода, как необходимость.
— А наших писателей кто-то лишает свободы? — отвечаю — я кажется, упомянула лишь одно обстоятельство. Если членство в Союзе Писателей подразумевает получение неких благ от государства — то будьте добры государству быть лояльны! А то непорядочно выходит. Не согласен с чем-то — так попробуй издаваться сам, наш закон этого не запрещает… если издатель найдется.
— Вы отлично знаете, что такого изгоя никто не издаст! — сухо отвечает Берлин — и выходит, что у вас творческие люди лишены свободы. Или издавайся, славословя — или молчи. В то же время в любой демократической стране существует свобода слова. Как сказал Вольтер, "я не согласен с этим человеком — но я готов отдать жизнь за его право высказывать свои убеждения". О нет, я не собираюсь никого переубеждать — но интересуюсь, разве вы не видите, что ваши ограничения приводят к скудости интеллектуальной жизни и обеднению мысли, в конечном итоге?
— А разве у вас иначе? — спрашиваю я — неужели разрешили бы напечатать того, чье мнение идет вразрез с официальным? Насколько мне известно, в Британии тех, кто выражал даже словом в частной беседе поддержку Гитлеру, ждали реальные тюремные сроки! И ваша свобода разве дозволяет — критиковать свое же правительство?
— Неизбежные ограничения военного времени — ответил англичанин — что до остального, то да, у нас, цинично говоря, имеет место принцип, кто платит, тот в своем праве. Однако же согласитесь, это справедливее, чем диктатура — потому что владеющих достаточными средствами может быть больше, чем руководящих бонз! И собственность безразлична к политическим взглядам — значит, среди заказанных точек зрения неизбежно будет и плюрализм.
Ага, плюрализм в мозгах, это шизофрения! Как в "перестройку" и случилось — но про то английскому гостю знать не надо! В своих заморочках — сами разберемся, без заграничных советчиков! Поскольку, вот не верю ни на копейку в их бескорыстие и беспристрастность!
— Бесспорно, вы, русские, очень талантливый народ — тем временем говорит англичанин — однако же и талантам нужен простор для реализации…
Он говорил еще что-то, слова оплетали как паутина. Так, что мне даже хотелось спать — но в то же время я с удивлением заметила, что отношусь к этому Исайе с растущей симпатией и доверием. Это было неправильно… ой, опять нить потеряла, о чем это я?