Восточный фронт
Шрифт:
— Ань, ты что? — Лючия дергает меня за руку.
И наваждение ослабевает. Что это было, гипноз? Ах ты сволочь, скандал поднять, или… а вот не смотреть ему в глаза, только на плечо. Понял он или нет, что не получилось?
— Анна Петровна, мне интересно, кто же был автором того множества стихов и песен, вошедших в обиход два — три года назад. Даже в ВУОАП (прим — Управление по охране авторских прав — В. С.) не знают имен, ссылаясь на неких моряков Северного флота или солдат Ленинградского фронта.
— Она ничего вам не скажет! — заявил подошедший Иван Антонович — а вас я попрошу уйти!
И англичанин как-то вдруг стушевался, и почти убежал. И что же что было? Какая симпатия — лишь брезгливость чувствую, будто меня прилюдно попытались раздеть!
— Видел я подобное в экспедиции в Туркестане — сказал Ефремов — не гипноз, но что-то похожее. Тот, кто там мне это демонстрировал, хвастался, что так можно продать любому самый негодный и ненужный ему товар! Тут главное, не смотреть в глаза. И помогает также резкое движение или шум. И конечно, если вы с самого начала относитесь к "продавцу" не нейтрально, а настороженно. Но каков гусь!
— Ань, ты стояла, слушала, и мне вдруг показалось, что тебе нехорошо — вставила Лючия — ты будто смотрела и не видела ничего.
— Спасибо тебе — отвечаю — и вам, Иван Антонович. Это не гусь, это враг! Пойдем, пора нам уже!
И никто больше — ничего необычного не заметил! Пожалуй, надо на вооружение взять, узнав подробнее, что это такое. Помнится мне, у потомков я читала что-то про "нейролингвистическое программирование" — похоже на это? Интересно, а если вуаль на лицо опустить, это бы помогло? Слабость накатила — может, присесть? Нет, лучше домой!
— Я провожу — говорит Ефремов — а то мало ли… На мое плечо обопритесь!
Ну нет, я пока еще на ногах стоять могу. И что люди подумают? Неспешно идем по коридору. Англичанина не видно нигде.
— Создав живых героев, хороший писатель воспитывает читателей — задумчиво говорит Иван Антонович — но тогда верно и обратное. Злой гений может талантливо и эффективно людей развращать, оскотинивать. Талант выходит оружием, могущее служить и добру и злу, он не ценен сам по себе. И на писателе лежит ответственность за то, куда он зовет?
— Именно так! — киваю я — так вы возьметесь за фантастическую вещь о людях будущего? О нет, я вас не тороплю — понимаю, что это очень трудно, заглянуть за горизонт. Но когда-нибудь после, возможно очень скоро, вы это напишете.
— Постараюсь — ответил Ефремов — как только пойму, о чем писать.
Снова в глазах темнеет? Ведь еще не вечер, чтобы сумерки. Зато небо затучило, и сразу стало прохладно, и еще ветер поднялся — напрасно плащ не накинула, выезжая! Платье на мне треплет и облепляет, пока к машине, нас ожидающей, идем.
— Простите, Анна Петровна, вы наверное, спортом занимаетесь? — спрашивает Ефремов.
— Есть немного — соглашаюсь я, одергивая подол — а что?
— Да просто… — смутился Иван Антонович — вам никто из скульпторов не предлагал, с вас греческую богиню лепить?
Ой, только этого мне не хватало! Однако же, приятно: значит, форму сохранила. Нет, мой Адмирал меня, конечно, всякой… но стройной и красивой, ему приятнее будет. И мне тоже — представляю в мечтах, как мы когда-нибудь вместе, и на большом белом пароходе, на палубе стоим, а вокруг синее море, яркое солнце, и свежий ветер. Снова мое платье подхватил, юбку солнцеклеш высоко взметнул, я еле поймать успела, пока не случилось "мерилин"! С моим Адмиралом наедине, был бы лишь повод улыбнуться — а Инструктору ЦК на службе и "мини" недопустимо, чтобы подол выше колен!
— Будет буря? — Лючия озабоченно глядит на небо, хватаясь за шляпу.
— Я знаю! — отвечаю я спокойно.
Итальянка посмотрела на меня с удивлением. А это просто слова из фильма иных времен, про стального человека и восстание машин, там этот диалог героини, Сары Коннор, в самом конце. С тем же смыслом — надвигается новая война. И необязательно "горячая" — тому, что там с СССР случилось в девяностых, Гитлер бы аплодировал, заодно с англо — американскими империалистами!
А Лючии кстати, посоветую эти слова в сценарий ее фильма вставить. Тоже в последний эпизод! Поскольку "Терминатор" (вот, название вспомнила!) в этой истории вряд ли будет выпущен у нас на экраны.
Предлагаю Ефремову его подвезти — он отказывается, ему в другую сторону. И, простившись с нами, спешит к автобусу, пока не начался дождь. А я на свежий воздух выбравшись, после сидения в четырех стенах, даже рада! В небе картина, как из горьковского "Буревестника" — тучи стеной надвигаются, вот и молния блеснула, гром ударил, ой и прольется сейчас! Ветер было притих, и снова задул, гонит пыль столбом, с шумом гнет деревья в сквере, у прохожих шляпы и фуражки с голов летят, у женщин юбки взбесились и прически улетают — все оглядываются, ловят полы и подолы, ищут где укрыться, переждать. А я стою и улыбаюсь надвигающейся буре, петь хочется или стихи читать — ветер, ветер, на всем белом свете!
— Аня, пойдем! — Лючия тянет меня за руку — промокнем ведь! И Мария Степановна ждет, как она там с нашими…
— Еще минуту — отвечаю я — когда еще такую красоту увидим? Ты в машину сядь, а я еще чуть воздухом подышу.
Ой, какая гроза будет! Темные тучи все ближе, все выше, и от земли до неба ветер — крутит, пляшет, со свистом носится вокруг, захлестывает нас порывами как волнами, совсем как в тот памятный день на Воробьевском шоссе, прошлым летом, когда мы все вместе были, вот только сейчас никто меня за талию не обнимает, далеко мой Адмирал, на самом дальнем Востоке, когда он вернется ко мне… ой, разревусь, не сметь плакать! Люблю и жду — а пока, хочу на бурю, что сильнее грянет, посмотреть, и с ней побороться! Ветер, ветер, ты могуч — платья на нас рвет, как паруса надувает, вот взлетим, если дунет еще сильнее! Лючия двумя руками в шляпу вцепилась, поля широкие до плеч, с головы рвет, удержать невозможно, слетит сейчас! Да не мучайся ты — наш Зис-101 рядом, и шофер уже мотор заводит, нас увидев. А я еще немного постою: вот заметила, что приятно мне буйство стихии, а затишье стало тоску вызывать.
— Аня, я же тебя охранять должна! — итальянка губы поджимает, даже обидевшись — а вдруг бандеровцы нападут? В такую погоду, это гораздо легче!
А это верно! Шум, все летит — резкое движение и звук не будут заметны! И свидетели разбегаются, по сторонам не глядя. Хотя вижу, двое военных, на той стороне улицы, с интересом смотрят, как у нас на ветру юбки превращаются в "мини", словно в смешном кино из будущего про бриллиантовую руку. Глазеют на наши чулки, до подвязок открывшиеся, и скалятся пошло — тоже мне, офицеры! А если это не наши, советские люди, а переодетые бандеровцы, как в ту ночь в киевской гостинице "Националь"? Хотя Москва не Киев — да и как бы нас нашли, подготовились, если еще утром я сама не знала, что сюда поеду? Но англичанин ведь знал? Или он просто на собрание забрел, и случаем воспользовался? Пытаюсь вспомнить его слова — вот было там, что он конкретно меня связал с Северным флотом? Он из политической разведки, а в Молотовске были из разведки флота, и УСО — теперь вспоминаю курс, где нам их организацию рассказывали, как обмен информацией налажен? Доклад Пономаренко я сразу напишу, как приедем, чтобы этого профессора — шпиона потрясли — но и собственные выводы желательно вставить, для лучшей характеристики!