Восточный фронт
Шрифт:
Торпеды шли и на "Калинин". Но, как записано в журнале боевых действий ТОФ, "Резвый" закрыл собой флагмана. Так это было или нет, установить сложно, ведь японские торпеды на кислороде не давали следа. Как бы то ни было, советский эсминец погиб (большая часть экипажа спаслась), а "Калинин" все же получил одну торпеду, оторвавшую носовую оконечность до броневого траверза перед первой башней (как "Максим Горький" на Балтике в сорок первом). Сохранив боеспособность, флагман Отряда Легких Сил расквитался с японцами немедленно, всадив в "Миоко" полный бортовой залп (японцы говорят о четырех попаданиях одновременно). И удачно влепил один снаряд в "Намакадзе", уже успевший было, вместе с "Миоко", пройти мимо советских кораблей — эсминец лишился хода, и после был добит.
"Разящий" и "Рьяный" вступили в бой с отставшими инвалидами. Но "Рьяный" почти сразу же получил снаряд в машину, и потерял ход. А "Разящий" успел добить "Касуми", сам имея несколько попаданий 127мм снарядов, а дальше произошло невероятное для этого времени событие, когда два корабля сцепились в абордаже! Сначала "Исакадзе" сумел сблизиться, и пытался таранить советский эсминец, но "Разящий" почти увернулся, удар вышел скользящим, корабли сошлись борт к борту — и тут японцы, вооружившись кто чем, стали прыгать на нашу палубу! Советские моряки тоже похватали, что оказалось под рукой, и началась жестокая и беспощадная сеча, японцев было больше, но наши были злее и физически сильней — а когда в бой вступила и нижняя вахта, успевшая добраться до оружейки, баталия как-то сама собой переместилась на японский корабль (командир "Разящего" после будет утверждать, что приказа не отдавал). В итоге, нам достался японский эсминец (ценность трофея сильно снижалась его повреждениями — ясно, что в ближайшее время ввести его в строй не удастся), причем случай невероятный, японский командир сам приказал экипажу капитулировать, а японский механик оказывал содействие борьбе за живучесть.
Что случилось с "Рекордным", достоверно установить так и не удалось. При "разборе полетов" не было исключено, что корабль поразила своя же торпеда — взрыв под килем, переломивший корабль пополам, был не похож на удар "длинного копья" (большего калибра и не имеющего неконтактного взрывателя). Обрубок после отбуксируют в Маоку, но восстанавливать эсминец так и не станут. Потери экипажей на эсминцах были меньше сотни человек (не считая раненых). Тяжелее были потери кораблей — Отряд Легких сил ТОФ фактически перестал существовать.
"Калинин" мог двигаться лишь задним ходом, и не быстрее пяти узлов. Еще были пожары в надстройках, и заклинена третья башня, в экипаже 38 убитых, 95 раненых. Через двое суток крейсер введут в Совгавань, где будет сооружен временный кессон. Кораблю будет суждена еще долгая жизнь, он станет первым на ТОФ ракетным крейсером (фактически, "опытовым судном"), имея на борту ЗРК "Шторм" и "Оса", а также комплекс ПЛО "Метель" (прим — в нашей реальности это было частью реализовано, частью предполагалось, на КР "Ворошилов" — В. С.). Но участие его в событиях Дальневосточной войны 1945 года закончилось, как и для "Разящего", "Рьяного", и японского трофея, получившего после на ТОФ имя "Восходящий". Хотя фотография последнего в советской базе, опубликованная в газетах, послужила причиной очень неприятных моментов для адмиралов Объединенного Флота.
Адмирал Юмашев Иван Степанович останется жив. Но в тот день, едва очнувшись и спросив о ходе сражения, он думал, не будет лучше ли лично для него, если в Москве услышат, что он погиб в этом бою, "мертвые сраму не имут"?
Потому что "Миоко" ушел. И не назад, к Японии — а на север, к прикрываемому порту. Где кроме транспортов остались лишь два старика — "новика". "Ретивый" и "Ревностный" как назло, ушли к Совгавани встречать конвой.
А ведь хорошо в него влепили! Замечены сильные пожары, и под конец стреляли лишь две башни из пяти. Но ни одна торпеда в него не попала, и большинство попаданий были фугасами, а пояс на "Миоко" сто миллиметров, броневая цитадель не пробита, то есть на плаву держится уверенно, и машины не пострадали. Хотя наверняка ослеп и оглох, все локаторы, дальномеры, и даже мачты с антеннами снесло ко всем чертям — да и видно было, что в завершении боя он стреляет без центральной наводки, редко и неточно.
Но ушел он на север, к Маоке.
И проклятый туман все не рассеивался. То есть, авиация пока оставалась вне игры.
Доктор настаивал — Иван Степанович, немедленно на стол! Иначе не доживете.
И последней мыслью адмирала, перед тем, как ему дали наркоз, было:
Интересно, а Лазарев на моем месте мог бы сыграть лучше?
Подполковник Цветаев Максим Петрович, 56–я гвардейская танко — самоходная бригада. Совгавань — Сахалин — Совгавань, 6 — 10 июня 1945..
Хотят ли русские войны? Песня эта мне запомнилась, в Хабаровске из репродуктора услышал. Это ж какая наша советская земля большая — столько ехали, эшелон не стоял почти, а края еще нет!
И верно политработники говорят — на такое богатство, всегда желающие находились, пограбить! Уж сколько мы их закопали, за тысячу лет — а память коротка! Японцы как полвека назад со своих островов вылезли, так сразу от нас и Китая по куску откусили. И еще мечтали — показывали нам на политзанятиях карту, где к западу от Урала все к Германии закрашено, а к востоку, Сибирь вся, к Японии, это самураи с Гитлером еще перед войной договорились, нас поделить. Нет уже "тысячелетнего" Рейха, а япошки, вот они! В двадцатом тут зверствовали, как фашистские каратели, деревни целиком вырезали, партизан наших, как Сергея Лазо, живым сожгли. Ничего — за все после платить приходится, вот мы вас и за то расплатиться заставим сполна. И за Порт — Артур, и за Цусиму (книги, выданные по две штуки на батарею, уже прочли, что еще в дороге делать), и за Лазо, и за других героев, вами убитых!
Война для нас началась как-то буднично. Всем было ясно, зачем нас сюда через всю страну везли, и для чего политработники старались, рассказывая о зверствах японской военщины. Так что ждали с философским спокойствием — уж скорее бы, и чтоб наконец домой. Тем более, что после Одера и Берлина, японцы сильным противником не казались. Я так сначала даже не поверил, когда узнал, что у них основной противотанковый калибр, это 37, а максимальный (и встречающийся так же редко, как у немцев "ахт длинный"), 47! Это как же самураи собирались с нами воевать — после Халхин — Гола и научиться могли бы! Но если дураками оказались — их проблемы!
Вроде бы, намечали нас везти под Владивосток. А завернули из Хабаровска на Совгавань. И дальше, на Сахалин — там под Тойохара, это главный город у японцев, бои намечались жестокие, вот кому-то в голову и пришло, еще наши войска там усилить. Мы же, хоть и считаемся танко — самоходной бригадой прорыва, переформировали нас после Европы, к "святому" полку на СУ-122–54 (штат прежний, в батарее два взвода по две машины плюс одна у комбата, итого двадцать самоходок, четыре батареи, и командирский Т-54) добавили тяжелый танковый полк на КВ-54 (они же в разговоре "Ис первый", тот же Т-54 с шасси, удлиненным на один каток, и та же 122мм пушка, но с круговым обстрелом, как положено танку). Вместо прежней роты автоматчиков — два моторизованных батальона (один на БТР). Еще артиллерийский дивизион (двенадцать 122мм гаубиц), зенитный дивизион (одна батарея зенитных самоходок, и три обычных 37мм автоматов), разведрота, тыловые подразделения. В зависимости от поставленной задачи, могли придаваться минометчики (от дивизиона 120мм до самоходных "тюльпанов"), артиллеристы (дивизион или даже полк СУ-76 или "барбосов"), "катюши", инженерно — саперная рота или взвод (танковый бульдозер, для расчистки дорог). Так что по существу, мы тот же ШИСБр, только еще усиленный броней — инструмент для пробивания долговременной обороны.
Интересно, что будет, когда японцев разобьем? Сказал же товарищ Сталин, что армия нужна, пока капиталисты на земле остаются. Неужели после и с американцами придется? Нет, думаю что это поколение тоже войной сыто, а вот после… Будут ли они помнить, как вместе с нами против фашистского зверя дрались? У них ведь тоже отцы своим детям расскажут! Как в песне той
Спросите тех, кто воевал,
Кто нас на Рейне обнимал.
Если на нас нападут — ну что ж. В ответ, дойдем, если надо, хоть до Гибралтара, хоть до Кейптауна — и в Париже, Лондоне, Вашингтоне, наше Знамя Победы водрузим. Теперь мы силу свою узнали — вся Европа против нас шла, и где теперь та Европа — Еврорейх?