Восточный пакт
Шрифт:
Я предполагал, куда Фридман меня ведет — за восточным крылом торгового комплекса стена границы с Южными была невысока, и именно там находились нелегальные пункты прохода между районами.
— Напгаво, напгаво! — напряженно произнес Фридман. — Нет, налево! — закричал он. Поздно — я уже свернул направо, и сразу перестал что-либо видеть — сверху вновь упал конвертоплан, уже успешно ослепив меня ярким светом. Я только вжал сильнее педаль газа. Как оказалось и в этот раз поймал удачу за хвост — загрохотавшие разрывы авиационной пушки разорвали дорогу прямо за нами.
Секунда, вторая, и мы проскочили под брюхом полицейского конвертоплана. Я успел
Приземлившись на землю, мы и здесь два раза перекатились через крышу. Летели брызги стекла, рванулись из панели подушки, кричала Шиманская. Второй раз перевернувшись через крышу, ягуар немного постоял на боку, как будто устало размышляя — остаться так, или все же завершить кульбит. Словно приняв решение, машина все же медленно и нехотя грохнулась на колеса. Еще раз вскрикнула от боли Шиманская, чуть позже в отчаянии прошипев пару ругательств на польском.
Впереди ничего не видно — в кувырке сорвало крепления капота, и поднявшаяся на пневмоподвеске крышка стояла почти вертикально, загораживая обзор спереди.
На краткий миг я прислушался к себе. Ни переломов, ни сильных порезов, ни даже ушибов — в моем мире после такого кульбита на машине я бы точно невредимым не вышел, здесь же и ремень пристегнул меня к сиденью не спрашивая, и подушки взорвались обволакивая так, что я остался сидеть как сидел, несмотря на чудеса на виражах.
Хлопнул опустившийся капот, захрустев сорвавшимися с креплений амортизаторами пневмоподвески, а темноту вокруг заполнили лучи прожекторов и звуки сирен. Конвертоплан завис прямо над нами, слепя прожектором и я только на слух понимал, что рядом одна за другой тормозят полицейские машины.
— Спокойно, Агтуг Сег-геевич, спокойно. Вы живы? — подал голос Фридман.
— Живы, — коротко ответил я, зажмурившись от яркого света. Прямо надо мной сверху звучал громкий, усиленный громкоговорителем голос, убеждающий оставаться на месте и не делать резких движений.
— Ждем, Агтуг Сег-геевич, ждем, — успокаивающе произнес Фридман.
Рядом хлопнули двери, и я кожей почувствовал направленное на себя оружие. Вдруг ярко-красная пелена обжигающего света перед глазами исчезла, и гулко забухали спаренные пушки конвертоплана.
Открыв глаза, я сквозь набежавшие от яркого света слезы увидел, как летательный аппарат словно скачком поднялся наверх. Накренившись при этом носом вниз, он пошел боковым вращением, закручиваясь спиралью словно уходящая в воронку щепка. Спаренные пушки конвертоплана при этом плевали огнем, а полицейские машины рядом одна за другой приходили в негодность. Причем стрельба велась ювелирно — прямо по моторным отсекам, без выцеливания разбегающихся патрульных.
Отбросив в сторону остатки сдувшихся подушек, я положил руки на руль и бросил взгляд на засветившуюся приборную панель. Силуэт машины красный, но двигатель и ходовая желто-оранжевые и где-то даже зеленые, ехать можем. Анжела рядом не шевелится, но дышит. Плохо ей, очень плохо — тряпка с раны на запястье потеряна, но хоть кровь потоком не течет. А вот туго намотанная на лицо в несколько слоев ткань на уровне глаз уже пропиталась кровью.
— Машина на ходу? — прозвучал в ухе голос Фридмана, когда сверху перестали работать авиационные пушки.
— Да.
— Напгаво вдоль молла и…
— Lose control! Lose controle! — услышал я фоном предупреждающий крик. Голос послышался словно издалека, видимо у Фридмана там режим конференц-связи с Элимелехом. Наверняка ведь это чернокожий танцор перехватил управление полицейским конвертопланом, которое сейчас и теряет.
Кожей чувствуя холодное дыхание смерти сверху, я бросил машину вперед, проехав между стеной дома и криво стоящей полицейской машиной. Что-то закричал Фридман, но я уже не слышал — свет прожекторов выровнявшегося конвертоплана скользнул следом за нами. Моментально между лопатками словно холодный ком появился, подсказывая что сейчас машина превратится в огненный шар.
Забухала пушка, загрохотали рядом разрывы — крутанув руль, я ушел от первых выстрелов. Сорванный с креплений капот на скорости поднялся, загораживая мне обзор, но почти сразу же отлетел в сторону, а я увидел перед собой яркий праздничный свет. И сворачивать никуда не стал — так и въехал в стеклянные витрины Сити-молла. Пролетев через магазин свадебных платьев, я вырулил в широкую торговую аллею. Несмотря на поздний час, людей здесь было немало. К счастью, мне хватало места проехать так, чтобы никого не сбить. Отлетавшие в стороны стойки информации и кадки с деревьями не в счет.
Пролетев по широкому проходу, я выскочил в огромный главный зал Сили-молла. Справа заметил широкую лестницу, к которой и повернул. И сразу зажал тормоз, снижая скорость. Ягуар заскользил, пролетев юзом несколько метров по гладкому полу.
Заезжал на лестницу я не на скорости, по уму — чтобы не оставить здесь всю подвеску. Перед первыми ступенями почти остановился, и только когда капот плавно поднялся, вновь начал разгонять машину. Легче легкого — как на учениях на танке крутой срез эскарпа преодолевать.
Взревевший мотором ягуар словно когтями вцепился в ступени лестницы. Превратившаяся в помятую со всех сторон железную коробку машина резво залетела на второй этаж, дергаясь на ступенях как эпилептик.
— Куда? — крикнул я, обращаясь к Фридману.
Мой поверенный юрист в этот момент выругался в отчаянии, из чего я понял, что куда дальше он не знает. Зато я неожиданно знал — пролетев по коридорам второго этажа гигантского молла, я приехал в западное крыло. Здесь был огромный круглый зал ресторанного дворика, в котором я (Олег) несколько раз обедал. И обзорные панорамные стекла ресторанного дворика частично выходили на набережную реки, огибающей Сити-молл и отделяющий благополучный Западный район от Южных. Предупредительно зажав кнопку звукового сигнала на руле, я начал разгоняться, пролетая через фуд-корт и сметая со своего пути столики.
— Держись! — громко крикнул я Шиманской в последний момент. Во всей этой кутерьме забыл ведь совсем что она ничего не видит. Анжела послушно вцепилась в сиденье, вот только когда машина пробила панорамное стекло и вылетела на улицу, завизжала от страха.
К счастью, разгона хватило — мы перелетели через ограждающий забор и ягуар, плавно, но неумолимо клюнув в полете носом, с изяществом падающего топора свалился в реку. Взмыла вверх стена брызг, и в лицо мне сразу же ударило хлынувшей внутрь водой. Стекол в машине почти не осталось, крышки капота и багажника отсутствуют, поэтому мы на поверхности почти не задержались. Кусок железа, плавать нечему.