Восточный пакт
Шрифт:
— Аллейкум ассалам, — ответил на приветствие Халид ровным голосом. — Я слушаю.
— Шиманскую я забрал.
Помолчали немного.
— Операция у меня была почти готова, — после раздумий ответил Халид. — Я потратил на подготовку много времени и сил.
— Я понимаю, и все оплачу.
— Сегодня?
— Как сам сможешь забрать.
— Забрать что?
— Через Планшета ты поставил в Елисаветград уже две партии слезы и райской пыли, — полуутвердительно произнес я.
«Так» — молчаливо кивнул Халид.
— Отправишь курьера,
Сириец немного подумал, а после произнес фразу, которую ему наверняка не очень хотелось произносить:
— Я потратил меньше.
— Остальное пойдет в счет оплаты одной небольшой услуги.
— Какой услуги? — взметнулись брови Халида, а взгляд его черных глаз стал цепким.
— Мне нужно срочно переговорить с Планшетом, через которого ты передавал мне вещества. У тебя есть канал связи с ним?
— Да.
— Свяжись с ним пожалуйста. Это очень срочно.
— Срочно… — протянул Халид, показательно удобнее устраиваясь в кресле, и всем своим видом показывая, что никакой срочности мне от него сейчас ждать не следует.
Правильно, конечно, с его стороны — пришел я неожиданно и без предупреждения, и практически сразу раскомандовался. Совсем берега потерял, на первый взгляд — воспитанные люди в чужом доме так себя не ведут. Вот только я с собой и аргументов принес железобетонных.
— Шиманскую только что пыталось убить ФСБ. Возможно из-за того, что стало известно о твоих приготовлениях.
Упоминания интереса ФСБ подействовало на Халида не очень хорошо. Только извращенец-самоубийца рискнет самовольно входить в перекрестье зоны интересов этой русской спецслужбы. И я хорошо почувствовал, что лишь желание более подробно узнать в чем дело удержало Халида от резко-агрессивный слов или действий.
— Сильно можешь не переживать, больших проблем для тебя это не несет. Потому что я все могу сейчас решить, мне необходимо лишь увидится с Планшетом.
Во взгляде и эмоциях Халида слишком явно читалось все, что он думает о ситуации и возможных путях решения. Впрочем, его я никак не осуждал — думаю, в подобной ситуации мыслил бы схоже.
— Я могу это решить, потому что работаю на…
Слова, это все слова — мелькнула подсказкой мысль. Сейчас Халид полностью под шоком впечатления от трех страшных букв «ФСБ». И думаю, стоит мне упомянуть еще и императорскую канцелярию, морок мгновенного испуга может сойти, и он просто сообщит мне, что я сказочник. И цинично его, так скажем, обманываю.
«Я работаю на Тайную канцелярию русского царя» — не вслух, а мысленно произнес я, глядя собеседнику в глаза. Халид дернулся от удивления, а кожа его даже приобрела серый оттенок.
— …на очень серьезную организацию, — добавил уже вслух.
«Мысли не читаю, но…» — заполнил я паузу еще одним ментальным посылом.
— …могу я значительно больше, чем обычный человек. Если ты понимаешь, о чем речь, — слегка улыбнулся я.
«Очень надеюсь, что понимаешь» — еще раз произнес я как можно более убедительно.
— Так ты сделаешь это, сможешь вызвать Планшета? — после небольшой паузы, давая сирийцу время осмыслить новую реальность вокруг, произнес я.
— Да, — суховато произнес Халид.
Его шок можно понять — он ведь словно спустился под воду теплого моря загарпунить парочку мурен, наслаждаясь красками рифа и лениво отмахиваясь от коралловых рыбок, а из глубины вдруг появилось сразу несколько зубастых белых акул.
Это мир принадлежит владеющим даром магии аристократам. Но одаренных здесь не более одной десятой процента. При общей численности населения в два раза меньше, чем в моем мире, это не более десяти тысяч на каждую страну Большой четверки первого мира. Даже меньше — как я знаю из лекций фон Колера, квоты по положениям Стихийного пакта ООН, ограничивающего численность магов на каждую страну, еще никем не выбраны.
В моем мире в роли обывателя я практически не пересекался с федеральными политиками, знаменитыми спортсменами, селебрити и другими медийными персонами. Здесь ситуация схожа — мир принадлежит одаренной аристократии, но для большинства населения маги остаются лишь персонажами новостей и светской хроники. Так что реакция Халида на демонстрацию моих ментальных способностей в некотором роде схожа с возможным удивлением администратора АЗС в Когалыме, куда вдруг заедет заправиться и попить кофе Алекс Овечкин или Криштиану Роналду.
— Халид, это очень и очень важно, — завладевая вниманием собеседника, произнес я убедительно. — Вопрос жизни, смерти… и власти. Можешь передать Планшету… — перебил я собравшегося что-то сказать Халида. И сам запнулся — Мустафу надо вызвать так, чтобы информация попала к нему с гарантированной персонализацией, но при этом завуалированно.
— …передать для Планшета, что близкий друг как можно скорее хочет расспросить его подробнее про смысл истории о Рабиновиче и Грицко в дирижабле.
Думаю, Мустафа поймет о чем речь. Сам я очень ярко запомнил притчу, которую приглядывающий за Олегом сириец рассказал ему перед памятным поединком с аравийцем.
— Свяжись с Планшетом, Халид, а после мы вернемся к разговору об Уэлче. Я тебе его отдам, как и обещал.
Собеседник посидел немного, словно раздумывая — а на самом деле просто выдерживая необходимую паузу, чтобы не создавать видимость мальчика на побегушках, а после поднялся и вышел.
Осмотревшись, я позволил себе краткий возглас, емко характеризующий события последних часов. Просканировав окружающее пространство, и не почувствовав направленной агрессии прикрыл глаза. Глубоко вздохнув, откинулся на спинку дивана и попробовал немного расслабится. В этот момент меня и накрыл адреналиновый отходняк. Да так, что даже в ушах зазвенело, а все тело потянуло ватной слабостью. Руки мелко-мелко задрожали, сердце забилось пойманной рыбой в районе горла, на висках выступил холодный пот.