Вот так мы теперь живем
Шрифт:
– Ваш священник чрезвычайно ревностный, – заметил позже епископ, обращаясь к Роджеру Карбери, – я не сомневаюсь, что он превосходный джентльмен, но, возможно, он немного несдержан.
– Мне он нравится тем, что следует своим убеждениям, не думая о земном благополучии.
– Это очень благородно, и я вполне готов его уважать. Впрочем, не знаю, стоило ли мне вполне свободно говорить в его обществе.
– Я уверен, он не станет ничего пересказывать.
– Возможно, но он будет думать, что взял надо мной верх.
– Не думаю, что это уместно, – сказала миссис Йелд мужу по пути домой. – Не хочу
– То же самое можно сказать о либералах и консерваторах, однако ты не запрещаешь им встречаться.
– Тут другое. Все-таки религия – это религия.
– Безусловно.
– Конечно, я не хочу с тобой спорить, дорогой, но не уверена, что хотела бы снова увидеться с мистером Бархемом.
– И я не уверен, – ответил епископ, – но, если мы столкнемся нечаянно, я постараюсь быть с ним учтивым.
Глава XVII. Мари Мельмотт выслушивает признание в любви
На следующее утро пришла телеграмма от Феликса: он приедет в Беклс сегодня таким-то поездом. По просьбе леди Карбери Роджер отправил за ним коляску, однако молодой человек не приехал. Был еще один поезд, которым мог ехать Феликс – в таком случае он успел бы как раз к обеду, если отложить обед на полчаса. Леди Карбери почти без слов, одним лишь нежным взглядом взмолилась к кузену. Тот свел брови – как всегда невольно делал, когда сердился, – но все же послал коляску во второй раз. Нельзя сказать, что в Карбери было много экипажей и упряжных лошадей. Сквайр держал коляску и двух лошадок, которые, когда не были нужны для поездок, использовались на ферме. Сам он со станции ходил пешком, оставляя багаж, чтобы его доставили потом каким-нибудь недорогим транспортом. Он уже отправлял сегодня коляску и теперь отправил снова, но с большим неудовольствием. Для матери ее сын был сэр Феликс, баронет, заслуживающий особого обращения из-за своего титула – и еще потому, что намерен жениться на богатейшей невесте своего времени. Для Роджера Карбери Феликс был порочный юнец, глубоко ему антипатичный и никакого уважения не заслуживающий. И все же обед отложили и коляску отправили. Она вернулась пустой. Роджер, леди Карбери и Генриетта провели очень тягостный вечер.
Примерно в четыре утра всех разбудил приезд баронета. Пропустив оба поезда, он успел на вечерний почтовый и оказался в каком-то далеком городе, откуда добирался до Карбери в наемном экипаже. Роджер в халате вышел его впустить; вышла и леди Карбери. Сэр Феликс, очевидно, считал, что проявил героизм, одолев столько трудностей. Роджер держался другого мнения и по большей части молчал.
– Ах, Феликс, ты так нас напугал! – сказала мать.
– А я как напугался, когда узнал, что мне надо проехать пятнадцать миль на паре кляч, которые и рысью-то не хотят идти!
– Но почему ты не приехал тем поездом, которым обещал?
– Задержался в Сити, – соврал баронет.
– Ты, видимо, заседал в совете директоров?
На это Феликс прямого ответа не дал. Роджер знал, что никакого заседания не было, поскольку мистер Мельмотт в деревне. И у сэра Феликса нет никаких дел в Сити. Это было чистой воды разгильдяйство и вдобавок прямая ложь. Молодой человек, сам по себе ему неприятный, явившийся сюда ради замысла, который он, Роджер, считал
– Не заставляйте свою матушку стоять здесь. Я провожу вас в вашу комнату.
– Отлично, старина, – ответил сэр Феликс. – Ужасно не хочется вас утруждать, но я бы перед сном выпил бренди с содовой.
Для Роджера это был еще один удар.
– Я сомневаюсь, что в доме есть содовая вода, а если даже и есть, я не знаю, где ее найти. Если вы пойдете со мной, я налью вам бренди.
Слово «бренди» он произнес тоном величайшего отвращения. Бедный Роджер! Ему пришлось идти на второй этаж за ключом, чтобы обслужить этого щенка, этого нахала! И все же он сделал, что просили, и нахал выпил свой разбавленный бренди, нимало не смущаясь мрачностью хозяина. Уходя спать, он сказал, что назавтра, скорее всего, не выйдет до ланча, и выразил желание, чтобы завтрак ему принесли в постель.
– Он родился быть повешенным, – сказал себе Роджер по пути в спальню. – И это будет по заслугам!
На следующее утро – было воскресенье – все, за исключением Феликса, пошли в церковь. Леди Карбери всегда ходила на воскресную службу в деревне и никогда – в Лондоне. Это была одна из правильных привычек вроде ранних обедов и долгих прогулок, которые уместны в сельской местности. И леди Карбери воображала, что, если не пойти, епископ точно узнает и будет недоволен. Епископ ей нравился. Ей нравились епископы вообще, и она считала, что долг женщины – жертвовать собою ради общества. Зачем вообще люди ходят в церковь, она вряд ли когда-нибудь задумывалась.
Подходя к дому, они увидели сэра Феликса. Он курил сигару на дорожке рядом с открытым окном гостиной.
– Феликс, – сказал его кузен, – отойдите с сигарой чуть дальше. Дым идет в дом.
– О небо! Какие предрассудки! – воскликнул баронет.
– Возможно, предрассудки, но все равно сделайте, как я прошу.
Сэр Феликс бросил сигару на гравий, Роджер подошел и ногой отшвырнул ее прочь. Это были первые слова, сказанные между ними за день.
После ланча леди Карбери прогуливалась с сыном, убеждая его сразу отправиться в Кавершем.
– Как я туда доберусь, скажи на милость?
– Кузен одолжит тебе лошадь.
– Он зол, как медведь с больной головой. Он намного меня старше, кузен и все такое, но я не намерен мириться с наглостью. В любом другом месте я просто пошел бы на конюшню и велел оседлать мне лошадь.
– У Роджера довольно скромное хозяйство.
– Полагаю, у него есть лошадь, седло и конюх, чтобы ее взнуздать. Я никакой особой роскоши не требую.
– Он недоволен, потому что вчера дважды отправлял за тобой коляску на станцию.
– Ненавижу тех, кто дуется из-за каждого пустяка. Они сами пунктуальны, как часы, и цепляются к тебе, когда ты не хочешь по их указке все делать как заведенный. Я попрошу у него лошадь, как попросил бы у любого другого, и пусть подавится, если ему это не по душе.
Примерно через полчаса он нашел кузена.
– Можно мне взять лошадь, чтобы поехать сегодня в Кавершем?
– Наши лошади никуда по воскресеньям не ездят, – ответил Роджер и, помолчав, добавил: – Можете взять. Я отдам распоряжения.