Вой

Юллем Евгений

— Как же я это пропустил?

— Не вини себя. Я тоже упустила. Теперь уж чего…

— Только дожидаться наших, — я вложил в это понятие нотку неопределенности.

— А вот и они, — кивнула в небо Мария.

Над нами с ревом пронеслись два тяжелых транспортных «Сикорских».

— Но это пока не по нашу душу.

— Подождем, — согласно кивнула она.

— Ага. — согласился я.

… — Итак, заказчика вы упустили, — волхв покачал головой. — Вместе с потенциальными источниками

информации.

Мы сидели в гостиной у Радомира, теперь уже вместе с Марией. Разбор полетов вышел на новый уровень.

— Насчет «вы» я бы поспорил. Неужели других для опытов не хватило? — спросил я. — Должен же кто-то был остаться в живых?

— Осталось, — поморщился волхв. — Восемь рядовых шавок. А уничтожили всего вы двадцать три, в том числе пять щенков.

— Ну, детоубийцей я себя не чувствую, это вина тех, кто их послал. И что, ничего у оставшихся не выяснили?

— Не совсем, только по мелочи. О заказчике — нет. Об этом знал только главный, вожак стаи. Тот самый, который себя прикончил из-за вашего раздолбайства.

— Как же вы пропустили такое гнездо? А говорили, у вас все такие на учете… — я обозлился на волхва из-за его подколок.

— Выяснилось, что не все, — вздохнул он. — Жили в глухомани, не светились, большая довольно деревня. Была.

— В смысле была?

— Да нет больше той деревни. ОКЖ выполнило свою работу. И оборотней больше нет.

— Неужели всех? — спросила Мария.

— Да. Сначала штурмовка с вертолетов с отстрелом всего двигавшегося и уничтожением домов, а потом десант добил выживших.

— Не слишком ли круто? — покачал я головой. Хотя, зная Белую Вервь…

— Бешеных собак пристреливают. Особенно тех, кто имеет наглость пойти против власти. Ладно, в принципе это не ваше дело.

— А наше какое?

— Тут разворачиваются дела посерьезнее. Рядом с их деревней жила ведьма…

— Опять в прошедшем времени?

— Сильная черная ведьма, — словно бы не заметил моей реплики Радомир. — Естественно, без боя она не сдалась, но крови попортила Особому Отделу много. И жертв среди спецназа хватило, семеро двухсотых и двенадцать трехсотых.

— Даже боевые колдуны не помогли?

— Не тот уровень, — скривился дед. — Очень сильная.

То-то, подумал я, это вам не собачек отстреливать с вертолетов.

— И нечего ухмыляться, — сказал он. — Я бы на тебя посмотрел в боевой обстановке.

Я аж осклабился. Просмотр вышел бы захватывающий, здесь он прав. Радомир аж крякнул от моего оскала и споткнулся на слове.

— В общем, покушение на нас вскрыло много чего интересного, так?

— Так, — признался волхв.

— Мне вот только одно интересно. Перед тем как сдохнуть, псина сказала мне, что меня хорошо знают черные. Откуда пошла информация?

— Откуда угодно. Но скорее всего от заказчика покушения на Марию.

— Мотив которого вы так и не выяснили, — полуутвердительно сказал я.

— Он может быть любым. От ликвидации потенциальной угрозы с ее стороны до задетого самолюбия Чернобога. Все-таки она смогла изгнать его из аватары. С одной стороны то, что тебя знают — хорошо, с другой — плохо.

Вот только не надо мне цитировать Маяковского — кстати, а в этом мире он есть? Что такое «хорошо» и что такое «плохо» знает каждый — если выпил хорошо, значит утром плохо, ну и наоборот.

— Чем хорошо? Теперь я становлюсь пугалом для всех черных. И каждая нежить, встретившись со мной, решит испробовать свои дамские силы чтобы попробовать, справится он со мной или нет. Или наоборот, будет бежать, как от ладана, что может помешать дальнейшей жизни, — я специально не сказал «работе», потому что волхв может слишком много подумать хорошего на мой счет.

Фигвам, самый известный шалаш в мире. Чертежи могу ему нарисовать с подробными пояснениями, в какой стороне находится нафиг.

— Возможен и третий вариант, — сказал он. — Если заказчик дал четкое пояснение по поводу тебя, что трогать тебя нельзя.

Ага. Типа «Не трогай Джавдета, он мой!».

— Что, в общем-то и подтверждают события, — продолжил волхв.

— Пока события подтверждают только его дурь. Так топорно пытаться меня принудить к сотрудничеству…

— А по-другому он не может. Он не знает, как к тебе подступиться. Максимум, что может — нагадить тебе так, как пытался Доброславский. Сказать отцу и брату, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Посеять вражду в семье так, чтобы у тебя не было вообще никакой точки опоры в жизни. Ни семьи, ни друзей, ни нас… И тогда прийти спасителем и благодетелем.

— Ну с этим он опоздал, — я неопределенно кивнул в пространство. — У меня они уже есть.

— Пока есть, — кивнул волхв. — Но возможны такие провокации, после которых абсолютно все отвернутся от тебя. Выставить тебя каким-нибудь чудовищем. И, кстати, можно на этом сыграть. Использовать его провокацию как повод поближе подпустить его к тебе.

— Как в тренировочном лагере с зомби-лайт?

— Примерно, — кивнул Радомир. — Только намного более сложнее и изощреннее. Что-нибудь такое, чего нельзя простить другим и что, хуже всего, нельзя простить даже себе. Так что жди.

— Спасибо, утешили, — поежился я. — Как-то не хочется стать изгоем.

— Знай только одно — что бы ты не сделал, мы всегда на твоей стороне, что бы волхвы не заявляли публично.

— Я тоже, — сказала Мария. — Я тебя больше не брошу.

— Даже если я буду творить ужасные вещи, находясь вне закона?

— На все то, что ты натворишь под прикрытием, прощение будет. По крайней мере, юридическое.

— Меня как-то больше интересует моральное. Вдруг…

— Я тебя и за это прощу, — сказала Мария.