Вояж
Шрифт:
– Расскажи это ей, а не мне. Может, выпишешь ей чек? Только не покушайся на мои деньги! Я прослежу.
– Я никогда не трогала твои деньги! – крикнула Мэдди. – Я на все трачу только свои! – В ее голосе слышалась гордость.
– Держи карман шире! Забыла, кто платит тебе зарплату? Эти деньги тоже мои, – самодовольно заключил Джек.
– Я их заработала.
– А вот и нет! Я так тебе переплачиваю, что ты обогнала по доходам всех остальных телеведущих.
– За Брэдом мне все равно не угнаться. За Брэдом, который загубит твои новости. Жду не дождусь,
– Когда это произойдет, сестричка, ты вылетишь к черту вместе с ним. Ты так себя ведешь в последнее время, так мне дерзишь, что твои дни сочтены. Думаешь, я стану такое терпеть? С какой стати? Я могу вышвырнуть тебя отсюда, как только захочу. Не собираюсь сносить твое вранье, воровство. Вечно мне, что ли, быть твоей жертвой? Господи, женщина, сам не верю, что позволяю тебе так меня тиранить!
Мэдди решила, что ослышалась. Этот деспот смеет изображать из себя жертву! Что ж, доктор Флауэрс предупреждала ее, что он прибегнет к этой эффективной уловке. Она все знала, все понимала, но все равно почувствовала себя виноватой и приготовилась защищаться.
– А главное, не вздумай привести сюда свою соплячку! Она наверняка шлюха, вся в мать.
– Она моя дочь! – крикнула Мэдди, опять не поверив своим ушам. – Я вправе с ней видеться, если захочу. Здесь мой дом.
– Ты живешь здесь, только пока я тебе позволяю, не забывай.
С этими словами Джек встал и вышел. Мэдди некоторое время стояла как вкопанная, пытаясь справиться с дыханием. Воздуха не хватало. Дождавшись, пока наверху послышатся шаги мужа, она аккуратно затворила дверь кухни и набрала номер доктора Флауэрс и рассказала ей обо всем: о Лиззи, о том, что Джек скрыл от нее, что ее ищет дочь, о том, как он взбеленился оттого, что она столько лет держала его в неведении.
– Что вы сейчас чувствуете, Мэдди? В эту самую минуту? Только честно. Подумайте.
– Я чувствую себя виноватой. Надо было с самого начала сказать ему правду. Но я пыталась все забыть.
– Когда он называет вас бранными словами, вы верите, что вы такая?
– Кое-чему верю.
– Почему? Если бы он рассказал вам что-то подобное о себе, вы бы его простили?
– Да, – ответила она сходу, – я бы смогла понять.
– А он понять вас не в состоянии. Как это его характеризует?
– Как мерзавца. – Разговаривая с доктором, Мэдди настороженно озиралась.
– Вот видите! А вы другая, в этом все дело. Вы – хороший человек, с которым произошла ужасная история, одна из самых трагических, какие только могут случиться с женщиной: вам пришлось отказаться от собственного ребенка. Вы можете себе это простить?
– Попытаюсь. Со временем.
– Вы считаете, что заслуживаете оскорблений, которыми вас осыпает Джек?
– Нет.
– Подумайте, что он собой представляет. Вслушайтесь в то, что он о вас говорит, Мэдди. Это неправда и служит единственной цели – причинить вам боль. Он достигает ее, и за это вас не приходится осуждать.
В холле раздались шаги, и Мэдди сказала Юджинии, что ей пора идти. Доктор успела ее
– С кем ты болтала? Со своим дружком?
– Нет у меня никакого дружка, Джек, ты же знаешь, – кротко ответила она.
– Тогда с кем?
– С подругой.
– Нет у тебя никаких подруг. Ты никому не нужна. Опять этот черномазый педик, в котором ты души не чаешь? – Мэдди поморщилась от лексикона Джека, но смолчала. – Лучше держи язык за зубами. Не хочу, чтобы ты загубила мое шоу. Скажешь хоть слово – я тебя убью. Поняла?
– Поняла, – пробормотала она, готовая расплакаться. За прошедший час муж наговорил ей столько обидного, что ей стало все равно – оскорблением больше, оскорблением меньше… Она чувствовала себя оплеванной.
Дождавшись, когда Джек уберется вон, Мэдди позвонила в отель, где остановилась Лиззи. Она знала, что та уедет только утром.
Дежурный позвонил Лиззи в номер, и она ответила спустя всего секунду. Девушка лежала и размышляла о матери. Любуясь ею в выпуске новостей, она не могла сдержать улыбку.
– Мэдди… то есть мама… то есть…
– Мама будет в самый раз. – Мэдди обрадовалась этому голосу, уже ставшему родным. До нее дошло, что голос Лиззи похож на ее собственный. – Я позвонила просто сказать, что люблю тебя.
– И я тебя люблю, мамочка. Как здорово это звучит, правда?
Мэдди залилась слезами.
– Еще бы, милая! Я позвоню тебе в Мемфис. Счастливого пути!
Теперь, когда они обрели друг друга, она молилась, чтобы с дочерью ничего не случилось. Положив трубку, Мэдди улыбнулась. Как бы Джек ни оскорблял ее, чем бы ни угрожал, ему не отнять у нее дочь. Через столько лет и после стольких потерь она стала матерью.
Глава тринадцатая
Билл и Мэдди встретились в клубе «Бомбей», чтобы пообедать. На ней был белый брючный костюм от «Шанель», темные очки, соломенная сумочка через плечо – настоящая реклама летней коллекции. Красавцу Биллу шел загар: седые волосы резко контрастировали с голубыми глазами и смуглым лицом. Он с радостью дожидался Мэдди, пока она шла к столику. Она выглядела гораздо бодрее, чем в их прошлую встречу, – это обнадеживало.
Обоим принесли белое вино, и они несколько минут поболтали, прежде чем заглянуть в меню. По соседству обедали несколько известных политиков и даже судья Верховного суда, знакомый Билла еще по Гарварду.
– Вы сегодня такая оживленная! – сказал он с улыбкой. – Затишье на домашнем фронте?
– Не сказала бы. Правда, доктор Флауэрс оказывает мне неоценимую помощь. Главное, со мной произошла невероятная история… – При каждой их встрече Билл почему-то боялся, что Мэдди сообщит о своей беременности. Он не понимал, почему это так его пугает, – наверное, зная теперь цену Джеку, он не хотел, чтобы она застряла в этом браке. А ребенок, без сомнения, помешал бы ей расстаться с мужем-деспотом.
– Вы уже вчера на это намекали. Можно спросить, в чем дело, или это тайна?