Война Чарли Уилсона
Шрифт:
Его завербовали как уличного бойца для Америки, и он гордился возможностью поставить свой блестящий ум и отточенные навыки на службу стране, которую отец учил его чтить превыше всего остального. Своей работой в ЦРУ он давал Америке то, в чем она нуждалась. Однажды ночью, размышляя о жизни, Авракотос нашел историческую аналогию для объяснения своей роли в большой игре последних лет. «Вам приходилось слышать о янычарах? — спрашивает он. — Когда турки покорили греков и правили в большей части известного мира, они создали элитную гвардию янычаров. Большинство из них были по рождению христианами, взятыми из лучших семей и превращенными в фанатичных мусульман. Это был корпус СС на службе у турецкого султана. Это было его ЦРУ. Каждый тоталитарный режим, каждое правительство, каждая демократия
Конечно, ни один выпускник Йейля не стал бы прибегать к такой мрачной аналогии, чтобы объяснить причину своего поступления в ЦРУ, но она была типична для Авракотоса. В соответствии с его мировоззрением, не было ничего более важного и почетного, чем служба в элитной гвардии, стоявшей на защите американской демократии.
Еще до стычки с Грейвером Авракотос начал сомневаться, не сбилось ли ЦРУ с верного пути и осталось ли в нем место для современных янычаров. Но когда он впервые отправился на границу Пакистана и увидел афганцев, которые навьючивали мулов и верблюдов оружием, полученным от Агентства, все вернулось на свои места. Это было то самое ЦРУ, куда он вступил в далеком 1962 году. Афганская операция еще имела скромные размеры, но Авракотос сознавал, на что способны моджахеды, и горел желанием возглавить программу.
ЦРУ — удивительно большая организация. Хотя количество ее сотрудников засекречено, по свидетельству некоторых осведомленных источников там работают более 20 000 человек. Но когда приходит время занять важный оперативный пост, такой как у Макгаффина, ЦРУ внезапно становится очень маленьким и тесным местом. Единственные реальные претенденты происходят из Секретной Службы — узкого круга избранных, специально подготовленных оперативников широкого профиля, куда Авракотос был допущен в 1962 году, несмотря на сомнительное происхождение. Эти мужчины (среди них есть лишь несколько женщин) организовали правительственные переговоры в Иране и Гватемале при президенте Эйзенхауэре, пытались убить Лумумбу и Кастро при Кеннеди, вели тайную войну в Лаосе при Джонсоне, помогали свергнуть президента Альенде в Чили при Никсоне и создали армию «контрас» при Рональде Рейгане. Даже прославившийся своим миролюбием Джимми Картер обратился к ним, когда решил что-то сделать с вторжением Советского Союза в Афганистан.
Количество этих элитных офицеров в любое время составляет не более 2500 человек, но даже эта цифра создает ложное впечатление. «Некоторые сгорели на работе, у других жена болеет раком, третьи превратились в живых мертвецов, — говорит один ветеран ЦРУ. — Может быть, пять процентов — это суперпрофессионалы, другие двадцать процентов очень хороши, а еще пять процентов следует пристрелить на месте. Когда дело доходит до выбора сотрудника на важный руководящий пост, остается лишь две-три реальных кандидатуры».
С формальной точки зрения, Гаст Авракотос имел шансы на победу. Теперь он накопил больше опыта по афганской программе, чем любой сотрудник штаб-квартиры. Но этот грубый и бескомпромиссный человек не мог стать претендентом, и не только потому, что завел много врагов. Он просто не был презентабельным, как Чак Хоган, Говард Харт или Джон Макгаффин. А ЦРУ имело все основания вести себя с крайней осторожностью, когда речь шла о заполнении самых заметных должностей.
В интересах национальной безопасности ЦРУ наделено ответственностью, требующей регулярного нарушения законов тех стран, где действуют его сотрудники. В любом демократическом государстве существует естественное подозрение к любым подобным организациям; это одна из причин, в силу которых американская разведслужба держится скрытно и старается вести себя так, словно ее вообще не существует. Ни одно правительство не любит признавать, чем занимаются его шпионы, особенно когда они занимаются грязными делами. Поэтому существует понятное желание назначать на более или менее заметные должности людей, которые производят приятное и внушительное впечатление в обществе.
Сама мысль о том, что Гаст Авракотос, некогда торговавший пивом в Эликиппе, может беседовать с саудовским принцем или даже с директором
Человеком, выбранным на должность Джона Макгаффина вместо Авракотоса, был Алан Файерс, политкорректный начальник оперативного пункта ЦРУ в Саудовской Аравии, который несколько лет спустя попал в центр скандала, когда независимый совет обвинил его в причастности к операции «Иран-контрас». Он приобрел недобрую славу в ЦРУ как первый Иуда, который донес на другого сотрудника ради спасения собственный шкуры.
Но в начале 1980-х годов он привлек благосклонное внимание директора ЦРУ Уильяма Кейси как один из ведущих тайных операторов Агентства. Файерс также был известен как откровенный антикоммунист, бывший морской пехотинец и футбольный игрок, тренировавшийся под руководством Вуди Хейеса в университете штата Огайо. Кейси искал смелых офицеров, готовых рисковать, и Кейси не только прошел тест на энтузиазм, но и прекрасно адаптировался к корпоративной культуре Агентства. Он имел вид человека, только что одевшегося с головы до ног у «Брукс Бразерс», и умел дипломатично вести себя в любой обстановке. В общем и целом, он казался отличным кандидатом на такую должность.
Поскольку работа Файерса в Саудовской Аравии должна была завершиться лишь через несколько месяцев, нужно было найти человека, временно исполняющего обязанности на его посту. Естественно, никто из карьерных сотрудников агентства не хотел играть роль «хромой утки». Все знали, что высшее руководство не разрешит временному начальнику даже установить контакты с иностранными державами из опасения, что это может скомпрометировать усилия настоящего, который вскоре займет его место.
Либо из уважения к Авракотосу, либо в знак недоверия к своему бюрократическому конкуренту Джон Макгаффин убедил Гаста занять временную должность. «Кто знает? — сказал он. — Ты так хорош, что, может быть, тебе позволят сохранить это место». Памятуя об этом, Авракотос начал строить планы по выдавливанию Файерса на обочину. Он хорошо знал неписаное правило Оперативного управления: если ты служишь исполняющим обязанности на высоком посту больше трех месяцев, то можешь считать его своим.
Рабочая должность Авракотоса называлась «исполняющий обязанности руководителя южно-азиатского оперативного отдела». Это была большая работа, включавшая помимо Афганистана мониторинг событий в Индии, Пакистане, Иране и на Шри-Ланке. Хотя Авракотос был не более чем местоблюстителем, он взялся за дело без каких-либо задних мыслей о своей роли «хромой утки». Он рассудил, что сколько бы времени ему ни было отпущено, он постарается сделать все возможное для моджахедов.
Никто не требует героизма от временного начальника. Макгаффин сказал Авракотосу, что политика Агентства заключается не в победе над противником, а в нанесении ему максимального урона. «Это не было пораженчеством, — говорит Авракотос. — В истощении вражеских сил были свои положительные стороны, но я не играю в такие игры. Для меня есть белое или черное, победа или поражение. Я не соглашаюсь на ничью».
Говард Харт в Исламабаде отнесся к назначению Авракотоса почти с такой же неприязнью, как к попыткам Чарли Уилсона принять участие в афганской войне. «Я знал Гаста много лет и никогда не любил его. Он просто жуткий человек… Если бы я проработал подольше, то обратился бы к Чаку Когану и сказал: “Либо он, либо я”».
Говорить с Хартом об Авракотосе — все равно что слушать, как бывший воспитанник Иейля оплакивает вступление женщин под сень священных пенатов. Однако он признает за Авракотосом одно неоспоримое преимущество: никто не мог заключить более выгодную сделку на черном рынке или договориться с продажным коммунистическим чиновником. Со дня своего вступления в должность, не запрашивая ни одного лишнего цента от Конгресса, Авракотос принялся наращивать покупательную способность военного бюджета Агентства. Для этого ему пришлось лишь провести небольшое маркетинговое исследование.