Война для Господа Бога
Шрифт:
Безусловно, так оно и было. При прочих равных условиях, у неопытной армии бунтовщиков, состоявшей на девяносто процентов из пехоты и на сто процентов – из новобранцев, не было ни малейшего шанса в полевой баталии. Однако командующий армией сервов, похоже, не собирался давать Бавену именно этих «прочих равных условий».
Бавен ни разу не видел редутов раньше, но он был опытным военным и почти подсознательно понял, что наличие пяти странных укреплений по центру поля практически сводит на нет его преимущество в коннице, поскольку атаковать земляные крепости, следовало исключительно
До владетельных шательенов это просто не доходило, однако же они имели в штабе голоса, равные с боевыми офицерами, что собственно и отразилось на итогах вчерашнего заседания. Штаб решил дать генеральное сражение утром и атаковать сервов на укрепленной позиции.
Бавен сплюнул – идиоты!
Ну да ладно, диспозиция тяжелая, но не проигрышная. Шансы есть. Он посмотрел по сторонам с высокого холма, на котором стояла палатка, на то, как строится его армия. Офицеры подразделений работали четко. К счастью, общий план построения он выдал им еще рано утром, до того, как придворные выскочки успели проснуться и вмешаться в процесс.
Армия встала тремя эшелонами, огромными полосами, протянувшимися вдоль всего поля от великой реки до лесной опушки. Каждый эшелон состоял из двадцати квадратов. По четыре слева – состояли из кавалерии, шестнадцать справа – из пикинеров и алебардщиков в латном полудоспехе. А перед оставленным армией лагерем, сразу под палаткой главнокомандующего, разместился мощный конный резерв – рейтары.
Бавен планировал проводить атаку в три этапа, последовательными накатами. Кстати, на более широком поле королевская армия и не смогла бы построиться в три линии, перекрыв при этом весь фронт. Так что в некотором смысле его враг поставил себя в неудобное положение, выбрав для битвы относительно узкое пространство. Да, Бавен не может развернуть кавалерию широко, но теперь он может атаковать армию противника частями, наращивая давление из глубины.
Господь Хепри, считавшийся непревзойденным тактиком, говаривал, бывало, во времена, когда Бавен был еще безусым вестовым при его штабе: «Битвы чаще выигрываются не талантом полководцев, а ошибками их противников». Вот уж верно подмечено! Впрочем, будущее покажет, кто из них двоих – он или предводитель сервов – ошибается больше.
Роль Бавена на этом этапе была исчерпана. Оставалось ждать результатов.
– Начинайте, – тихо сказал он, и штабной офицер дал отмашку капитану горнистов. Десятки горнов выдули из своих медных глубин короткий и будоражащий кровь любому понимающему в военных мелодиях человеку сигнал.
«К атаке!» – кричали горны.
Барабаны в стоящих на поле «квадратах» забили дробь, задавая такт и меру марширующим подразделениям. Взметнулись вексилумы и знамена, развернули по ветру полотнища, блеснули значками на солнце.
Конные полки первой линии, идущие на фланге, рассеяли свой строй, превратив его в газообразное облако, прикрывающее бока прущим вперед колоннам пеших алебардщиков.
Шестнадцать центральных пехотных квадратов раскрылись, захватывая первый редут, как клешни краба захватывают свою жертву.
Медленно, медленно алебардщики приближались к редуту
Громадная масса первой линии двигалась навстречу смерти или победе…
Глава 16
Победа или смерть!
Гордиан смотрел на плотные ряды наступающей пехоты со страхом и одновременно с презрением. Смысла в подобном наступлении густым строем не было никакого. Алебардщики шли плотными рядами не по необходимости, а потому что так «было принято». Шагая по полю плечом к плечу, бойцы чувствовали свою сплоченность и силу боевого порядка, хотя теоретически обязаны были понимать, что для артиллерийского огня их строй представляет идеальную мишень. Впрочем, по эшвенским бригадам никто и никогда не стрелял из пушек, ибо порох всегда был исключительным достоянием армии королевства.
Ну что ж, если люди не доверяют теории, нужно убедить их в собственных ошибках, так сказать, эмпирически. Гор сделал знак лейтенантам, и команды пошли по расчетам. Кулеврины тяжело заворочали своими стволами, корректируя вертикаль и горизонт. Картауны, заранее нацеленные на определенные метки на местности, лежали неподвижно – ворочать такими махинами было невозможно.
И все же первыми собрали свою кровавую жатву именно они.
«Огонь! Огонь!» – выкрикнули один за другим капралы артиллерийских расчетов. Повинуясь их воле, железные чудовища, предназначенные для осад крепостей, впервые в истории Эшвена дали залп по марширующим пехотным порядкам, а не по каменной кладке бастионов.
Адские стволы гулко ухнули, и десятки огромных чугунных ядер, каждое из которых могло снести башню или обрушить дом, ринулись вперед. Как всегда после залпа, поле заволокло густым пороховым дымом, а когда дым рассеялся, взору предстала ужасающая картина.
Чугунные шары прошли по рядам наступающей пехоты жестоким гребнем, проредившим плотный строй колонны широкой кровавой межей. Казалось, колонна состоит из полос. В одних полосах по-прежнему маршировали люди, в других – лежало месиво из мяса в алой подливке!
Некоторые из ядер-великанов пролетали далеко внутрь глубокого строя, пока не вонзались в землю, и валили сразу по нескольку десятков человек. Гор видел, как один из шарообразных снарядов врезался в пехотный квадрат, пролетел почти двадцать метров, ударился в землю, отскочил и пропрыгал еще столько же, прошив пехотную бригаду насквозь!
Глубина пикинерской колонны составляла не менее пятидесяти шеренг, и значит, как минимум сорок—пятьдесят человек было сшиблено сейчас единственным выстрелом.
Зрелище было страшным! Но прозвучала команда, и бригада сплотила ряды, маршируя по трупам собственных товарищей. Шеренги сомкнулись, строй выровнялся, вексилумы батальонов по-прежнему колыхались в такт чеканному шагу, полковые знамена реяли на ветру.
«Ну хорошо», – подумал Гордиан и вновь дал отмашку.
Вздрогнули кулеврины.
Пламя! Смерть…
Пока расчеты перезаряжали стволы орудий, заработали мортиры. «Огонь! Огонь!» – вновь прозвучали команды капралов, и жерла коротких приземистых гаубиц дружно рыгнули картечью.