Война двух миров
Шрифт:
– Пора…– сказал я, и мы шагнули в душевую кабинку.
После того, как я закрыл за нами раздвижную дверь, раздался еле слышный гул и на внутреннем табло загорелись цифры обратного отсчёта, которые стали менять друг друга: 10; 9; 8; 7….
Другой мир, другое время, другие люди
Планета Прирона находилась на расстоянии трёх миллиардов световых лет от Земли. Это означало, что если лететь со скоростью света, то от Земли до Прироны доберёшься только за три миллиарда лет. Таким образом, долететь до неё обычным способом было нереально. Мало того, на Земле даже не подозревали о существовании Прироны. Ни увидеть, ни даже математически рассчитать эту планету на Земле было пока невозможно.
Но на Прироне всё было по-другому. Учёные этой высокотехнологичной
На Прироне люди рано поняли вред войн и объединились в одно большое государство. Поэтому, пока люди на Земле воевали друг с другом, выясняя, кто из них имеет право владеть тем или иным кусочком планеты, приронцы тратили свою энергию и своё время на ускорение темпа развития науки и технического прогресса. Они давно уже открыли не только способы временнЫх перемещений, но и мгновенных перемещений в пространстве на большие расстояния. Их технологии пространственных перемещений позволяли им, в теории, достигнуть Земли за очень короткое время. Правда, на практике это пока не применялось, поскольку приронские учёные в один голос утверждали, что технология «пространственных гиперпрыжков» до конца не отработана, но они работали над этой проблемой, и не безрезультатно.
Полное отсутствие войн, победа над эпидемиями и увеличение продолжительности жизни имели оборотную сторону медали: Прирона была жутко перенаселена. Попытки колонизировать другие планеты для переселения на них части населения терпели неудачи. Все ближайшие планеты были совершенно не пригодны для жизни, и изменить это приронцы никак не могли, несмотря на все свои развитые технологии.
Поэтому взоры всемогущих правителей Прироны были направлены на дальние планеты, для колонизации которых был создан огромный военный космический флот. Корабли стояли на рейде орбиты спутника Прироны Фирра и ждали своего часа. Ждали, пока учёные найдут способ отправить их к дальним планетам пространственным гиперпрыжком. И первой в списке дальних планет, подлежащих колонизации, стояла Земля.
Причём судьба коренных жителей Земли даже не обсуждалась. Естественно, с ними предполагалось поступить так же, как, например, с животным миром планеты Рора, где космические десантники за три дня сожгли напалмом всё, что двигалось, или так же, как с «Вечным лесом» на планете Гирот, который уничтожили кислотными бомбами за несколько часов. Звери, деревья или люди, – какая, в сущности, разница, если речь идёт о планетах, подлежащих колонизации.
Глава военно-космического министерства штаб-генерал Диш Гирр, совершенно седой, с надменным лицом мужчина, сидел за огромным столом в своём просторном кабинете и просматривал бумаги. В основном это были счета на расходы по содержанию космической флотилии, приготовленной для вторжения. Читая очередной документ, Гирр недовольно морщился и, прежде чем подписать, неизменно тяжело вздыхал. Как дорого обходилось Прироне содержание космического флота. Давно пора было задействовать его по прямому назначению, но эти растяпы учёные не могли до конца отработать «пространственные прыжки».
Семьдесят лет назад великий учёный профессор Кит Турр открыл закон, согласно которому любое физическое тело, находившееся в одной точке вселенной, можно было воссоздать путём проекции в другой точке за несколько секунд и на каком угодно расстоянии. Был создан прибор, который назвали «пространственной призмой». «Пространственная призма» генерировала особые спид-лучи, распространявшиеся в пространстве в миллионы раз быстрее обычных световых лучей, и с помощью них можно было воссоздать проекцию объекта на любом, даже самом большом, отдалении. Были проведены опыты сначала с неодушевлёнными предметами, а потом и с человеком. Астронавт в небольшом космическом корабле мгновенно перенёсся на расстояние в несколько сотен световых лет и вернулся назад целым и невредимым.
Профессор Турр очень любил деньги. Ему показалось, что его талант сильно недооценён, и он потребовал увеличить гонорар за свою работу. И вот тут, то ли правительство пожадничало, то ли профессор действительно многого хотел, но работы по проекту прекратились. Профессор просто сбежал, совершив «гиперпрыжок» в неизвестном направлении, предварительно уничтожив все свои записи.
После этого приронские учёные не продвинулись ни на шаг. Небольшие космические корабли с одним человеком переносить было можно, но отправить в пространственный прыжок огромные межзвёздные соединения, состоящие из гигантских военных линкоров, – невозможно. Штаб-генерал уже не сомневался, что решить эту проблему может только Кит Турр, который придумал и создал «пространственную призму» и который наверняка знает какой-то секрет.
В дверь постучали, и на пороге кабинета возник адъютант.
– Ваше превосходительство, к вам корвет-капитан Меш Нерр.
– Проси, – бросил Гирр и отложил бумаги.
Когда капитан Нерр протиснулся боком в дверной проём, генералу показалось, что в кабинете стало тесно. Это был громила ростом не менее двух метров и плечами борца. Совершенно лысая голова была сплошь покрыта шрамами, а сломанный нос и изуродованные рваные уши дополняли картину. Шея, казалось, начиналась за ушами и имела такую огромную толщину, что воротник кителя не сходился на кадыке, поэтому верхняя пуговица была расстегнута, что в свою очередь являлось несомненным нарушением устава. Форма спецназа космических десантников сидела как влитая и была сплошь утыкана наградными планками и шевронами, которые даются за ранения. Сам штаб-генерал был маленького роста и худощавого телосложения, и это обстоятельство в несколько раз усиливало впечатление. Когда корвет-капитан чётким строевым шагом пересёк кабинет и вплотную подошёл к столу министра, создалось ощущение, что над Диш Гирром нависла скала. Десантник отдал честь, прижав кулак правой руки к груди в области сердца, как было положено по уставу.
– Присаживайтесь, корвет-капитан, – сказал Гирр, немного придя в себя.
– Слушаюсь! – гаркнул Нерр голосом, похожим на рёв двигателя идущего на посадку истребителя.
– Я прочитал ваше досье, капитан Нерр, – министр взял со стола одну из папок. – Проясните, пожалуйста, за что вы получили орден Ониксового Креста.
– Я участвовал в высадке на планету Рора, – начал Нерр. – Сразу после приземления на нас напало большое стадо земляных ящеров. Тогда ещё никто не знал, как с ними бороться. Бой длился около получаса, и за это время мы уничтожили не меньше сотни этих бестий. Но у нас начали кончаться боеприпасы, а ящеры всё лезли и лезли. Тогда я приказал солдатам уходить, а сам остался прикрывать их отход. Оставшись один, я включил лазерный маяк, вызывая огонь артиллерии на себя. Мне повезло – я успел спрятаться в расщелине между скал, и ртутные мины не причинили мне вреда. Но когда я вылез на поверхность, то увидел живого земляного ящера. Каким-то образом он тоже не пострадал от обстрела. У меня не осталось патронов, и мне пришлось бороться с ним врукопашную. Мы долго с ним возились, но, в конце концов, мне удалось его нейтрализовать.
– Вы убили земляного ящера голыми руками? – удивлённо спросил Диш Гирр.
– Так точно, мой генерал!
– Но каким образом?
– Я сломал ему шею. Всё это есть в отчёте, господин штаб-генерал.
– Я читал отчёт, но думал, что здесь какая-то ошибка.
– Никакой ошибки…. Всё описано верно.
Министр был потрясён. Взрослый земляной ящер достигал семи метров в длину от носа до кончика хвоста и весил полторы тонны. Коротенькие передние лапки его опасности не представляли, но на голове имелись острые костяные наросты, которыми он таранил своих противников, а в пасти – острейшие клыки длиной десять сантиметров. Кроме того, он был удивительно живуч и даже смертельно раненый продолжал нападать. Чтобы убить такого монстра, надо было обладать такой же, как у него, силой и ловкостью. С другой стороны, чтобы выжить при миномётном обстреле ртутными гранатами, надо было быть чудовищно везучим, а, чтобы командовать разведкой спецназа – умным и хитрым. Штаб-генерал понял, что не ошибся в выборе.