Война Мага. Том 1
Шрифт:
– Нет, – покачал головой Император, когда последний из говоривших – консул Клавдий – закончил свою речь и сел. – Нет. Илдар важен, спору нет. Но два легиона – это почти десять тысяч мечей, да ещё и ополчение, злое и готовое сражаться. Семандра привела к крепости едва ли двадцать тысяч всадников, а конница по стенам не лазает. Под Илдаром они застряли надолго, говорю вам. Казнь тех легионеров… она, как ни ужасно, сослужила нам неплохую службу. Люди рвутся в бой, они хотят драться. Нет, за Илдар я пока спокоен.
– Да будет позволено мне спросить моего Императора. –
– Можем и потерять, – прокряхтел трибун Антоний.
– Можем. Но если справимся с суолльской армадой, вернём, – возразил Император.
– Но как, повелитель? Как? – настаивая Клавдий.
– Пока не знаю. Если они ударят здесь, здесь и вот здесь – что я и сам сделал бы на их месте, – то парировать мы сможем так, так и вот так. А вот ежели полезут наискосок, сюда… – и Император, склонившись над картой, принялся двигать по ней фигурки, обозначавшие свои легионы, а также пешие с конными корпуса противника.
По пути к Суолле Первый легион обрастал новыми бойцами. Привлечённые блеском лучшего легиона Империи, тут же, на месте записывались новые рекруты. Из них сперва решили сформировать резервную когорту, но одной когорты не хватило, и к пригородам Сельме легион вышел, имея одиннадцать полных манипул новобранцев и заполняя двенадцатую – то есть целых три когорты. Немалый резерв в умелых руках.
Последнюю ночь перед встречей с армией Тарвуса ни Император, ни Сеамни не спали. Дану за всю многодневную дорогу хорошо если произнесла дюжину-другую слов, ехала молча, погружённая в какие-то свои думы. Император не досаждал ей вопросами. Когда придёт время, его Тайде всё скажет сама. Только старался обнять покрепче, когда наступала ночь.
Но в этот последний вечер Дану заговорила:
– Я пыталась увидеть, Гвин. Эти семандрийцы что-то затевают, не могу пока понять, что именно, но нечто донельзя мерзкое. Стягиваются, как черви к гнилому мясу. Сейчас, сейчас, сейчас…
Бормотание Сеамни переросло в завораживающую литанию. Дану раскачивалась, плотно зажмурив глаза и прижав тонкие пальцы к вискам, отгородившись от мира, прощальным и жутковатым даром Деревянного Меча тянулась через реки, поля и холмы – туда, где реяли пурпурно-золотые вымпелы Семандры, бок о бок с доброй полусотней штандартов других королевств, ринувшихся делить шкуру неубитого медведя – Мельинской Империи. Точнее, сами-то они считали этого медведя вполне мёртвым. Император намеревался развеять эти их заблуждения. Причем наиболее чувствительным для вторгшихся способом.
Литания постепенно затихала. Сеамни замерла, безгласная, недвижимая, невидящая провидица, вглядывающаяся в материи, о которых простому смертному лучше даже и не догадываться.
Б незримом мире бродили тени, множество их. Иные нелепы, иные – пугающи. Где-то глубоко внизу пламенела исполинская трещина,
А впереди поднималось нечто иное. Колышащаяся завеса тех же багряных расцветок. Все оттенки, все мыслимые вариации. Она, эта завеса, достигла узкой чёрной ленточки, в которой Сеамни угадала реку Суолле – достигла и остановилась. На время, а на какое – зависело уже от удерживавших противоположный берег легионов.
И в этой багряной тьме медленно набухали какие-то пузыри, тёмные, словно запекшаяся кровь. И они, эти пузыри, стягивались к одному месту, к изгибу Суолле, где на восток выдавалось крутое речное колено. И где на обрывистом западном берегу, где из-под земли выступали её прочные каменные кости, стоял город-крепость Згабе.
Сеамни напрягла зрение, пытаясь вглядеться в кровавую тьму, разобрать, что же именно замыслил враг, однако перед ней словно бы воздвиглась каменная незримая стена. Она попыталась прорваться силой; однако в ответ на это из-за непроницаемого красного занавеса грянул сокрушающий, небывалый удар, швырнувший её обратно, в мир земли, небес и скал; обжигающая боль, невидимые когти, раздирающие разом и душу, и тело; и Сеамни очнулась на полу императорского шатра.
Лицо и шею Видящей Дану густо заливала кровь. Император сорвался с места – его словно ожгло кнутом, обхватил Тайде за плечи, поднял… Глаз опытного воина искал раны и не находил их. Гладкая кожа выглядела совершенно целой, кровь сочилась из каждой поры, широко раскрытые глаза Видящей слепо уставились в полог шатра.
– Тайде!.. – проклятье, ни одного магика под рукой, одни только травники. Но всё равно. – Кер-Тинор! Сесторий! Стража!
– Н-не надо… – губы Сеамни разомкнулись. – Сейчас… уже… уже всё.
Ворвавшиеся в шатёр Серебряные латы и Вольные замерли при виде окровавленной Дану и коленопреклонённого Императора. Кер-Тинор, капитан Вольных, телохранителей Императора, осторожно опустился рядом.
– Мой Император…
– Кер, твои соплеменники отличались умением…
– Так точно, мой Император, – лаконичный Вольный уже коснулся затылка и шеи Сеамни, обильно пачкая пальцы её кровью. – Магический удар, мой Император.
– Я-а… справлюсь… – слабо запротестовала Сеамни, однако Кер-Тинор и не думал прислушиваться. Ледяное лицо Вольного не дрогнуло, лишь чуть сощурились глаза. Тайде глубоко вздохнула, на щёки возвращался румянец жизни.
– Ей следует быть осторожнее, мой Император, – хладнокровно посоветовал Вольный, вставая. От взгляда мельинского правителя не ускользнуло, что начальник его стражи чуть пошатнулся, отдавая положенный салют. Раньше Кер-Тинор запросто бы изгнал любого из служивших Мельину Вольных, позволь они себе такое. Капитан за краткий миг отдал все силы. Все, и даже больше.