Война мага. Том 3: Эндшпиль

Перумов Ник

— Таким только узников в пыточной стращать, — заметила Сежес.

Баламут ухмыльнулся:

— Моей штуковиной, драгоценная госпожа, всё, что угодно, разрезать можно. Покуда завода пружины хватит.

— А где пружина-то? — полюбопытствовал и Император.

— Да здесь, в коробе, — ткнул пальцем гном. — Одна раскрутится — другую вставлю. А уж заводить их по новой после станем.

Баламут встал у стены, широко расставив ноги, и нажал рычажок на пружинной коробке; цепь закрутилась, зубья вгрызлись в камень, заклубилась пыль.

Вскоре гном прорезал щель в полторы пяди, но завод кончился, цепь замерла; Баламут быстро сменил пружинную обойму, и его аппарат вновь вгрызся в стену.

В конце концов, выпиленный каменный квадрат с грохотом рухнул на пол, обдав всех мелкими осколками и взбив осевшую было пыль.

После этого настал черёд странного вида зажимов и тонких щипцов, рукоятки которых гном немедля нарастил, привинтив к ним длинные штифты. Потом пошло в ход сверло, снова пила, снова сверло… Смешно шевеля губами, словно беззвучно разговаривая сам с собой, Баламут копался в стене, временами там что-то позвякивало, полязгивало и щёлкало.

Остальные терпеливо ждали.

Снаружи трижды прибегали гонцы, донося, что всё в порядке и ничего подозрительного не замечено; легионеры и гномы продолжали стоять в боевых порядках, отдыхая посменно.

— Ага! — Баламут наконец хлопнул в ладоши. — Вот и всё, государи мои. Невелика хитрость оказалась, да и куда им супротив нашего гномьего сверла-то… Госпожа чародейка, сударыня Сежес! Не откажите в любезности, выдерните во-от этот зажим торчащий.

— Гм… обязательно я? Ну ладно, Баламут, так и быть… который, вот этот?

— Угу, — кивнул гном. — Дёргайте, не бойтесь. Вы ведь, так сказать, разделяете со мной тут всю славу.

Сежес только головой покачала, раздражённо поджав губы.

И стоило ей выдернуть указанный Баламутом инструмент, как плита с грохотом рванулась вверх, словно подброшенная невидимой исполинской рукой. От сотрясения, казалось, сейчас расколется потолок, облако пыли, брызнувшие острые осколки — каменная громада ударилась о невидимый упор наверху, перекосилась и намертво заклинила.

— Вот и всё, государь. — Баламут развёл руками.

— Спасибо тебе, гноме, — проговорил Император, и тот церемонно поклонился.

— Я бы так не смогла, — покачала головой пришедшая к тому времени в себя Сеамни.

— У тебя, прекрасная госпожа, в другом таланты. — Баламут вновь поклонился, прижимая ладонь к сердцу. — У тебя — свои, у меня — свои. Коли станем все вместе держаться, никакие козлоногие твари против нас не сдюжат!

— Прекрасные слова, Баламут, — кивнул Император. — Что ж, идёмте дальше?..

Пирамида оказалась настоящим лабиринтом. За первой дверью тянулись узкие коридоры, расходясь в разных направлениях; тут и там в стенах были устроены ниши на манер погребальных, и Вольные лишь мрачно стискивали эфесы, проходя мимо иссохших костяков — человеческих и не только. Иные были замурованы по пояс, иные — по самое горло.

— Что

скажешь, Тайде? — шепнул Император, когда они миновали одну из таких ниш, где на цепях повис жёлтый скелет — судя по вытянутому и заострённому черепу, одного из тех существ, чьи изображения были высечены снаружи у входа.

— То же самое — магия крови, — так же тихо отозвалась Сеамни, невольно поёжившись: ей показалось, что из ниши потянуло ледяным затхлым воздухом. — Ты видишь, мой Император, здесь по большей части люди. Есть и другие, но они все… не как хозяева. — Она кивнула на бессильно поникший череп давно опочившего создания. — Рабы, если говорить прямо. Магию крови можно строить на крови тех, кого ты взял в плен, подчинил, покорил, кто ненавидит тебя. А можно — подобно тому как крупинка соли придаёт новый вкус всему блюду — добавить к рабам немного своих. Кто понимает, что к чему и зачем. И тогда… тогда магия этого места становится почти необоримой. Я не знаю, как мы смогли бы её одолеть.

— Кстати, а как насчёт заклятья страха? «Пирамиды просыпаются», верно?

— Верно. Они проснулись, повелитель. Но переменили намерения — когда я прочла их письмена. Они ждут, мой Император. Затаились… — Сеамни дрожала всем телом; наверное, будь они наедине, просто прижалась бы к Гвину.

— Ничего. Пусть ждут, небось не дождутся…

Лабиринт мог бы показаться сложным, однако Баламут вёл отряд уверенно, ни разу не зайдя в тупики. Требовалось пройти насквозь весь этаж, в конце его оказывалась лестница, ведущая выше. И повсюду — ниши, ниши, погребальные ниши, где вперемешку прикованы были люди, остроголовые нелюди, существа, похожие на эльфов, другие — смахивавшие на гномов, попадались клыкастые черепа орков, встретился даже один вампир: его игольчатые зубы невозможно было ни с чем перепутать.

Отряд поднимался всё выше и выше. Император ожидал ловушек — их не оказалось. Неведомые строители пирамиды, похоже, не опасались воров.

Шесть, семь, восемь уровней осталось позади.

— Уф… — пропыхтела Сежес, с трудом поднимаясь по очередному лестничному маршу. — Баламут, долго ещё?

— Девятый уровень будет последним. — Гном сосредоточенно к чему-то прислушивался. — Странное дело…

— А не заглянуть ли нам во-он туда, в этот закуток?.. — вдруг вмешался Император; его слуха словно достиг слабый, исполненный вечной горечи зов.

— И точно! — Баламут решительно свернул вбок. Короткий отрезок коридора заканчивался тупиком, вернее, очередной нишей, не то погребальной, не то жертвенной. Как и у остальных, верхняя часть не была заложена кирпичом, Император увидел снежно-белый череп, показавшийся ему сперва медвежьим, однако, приглядевшись, он увидел высокий лоб и височные кости куда большие, чем у простого зверя.

— Что-то тут не так… — бормотал Баламут, осторожно приближаясь к стене.

— Магия, — устало, но с уверенностью проговорила Сежес.