Война мага. Том 4: Конец игры
Шрифт:
— Никак нет, — отозвался кто-то из добровольных носильщиков. — Все маги, как один, сколько было, с нами дрались. В школе одни юнцы остались, даже огнешара не пустят.
Хаген молча поднял бровь — едва ли здешние чародеи озаботились поделиться своими планами с дружинниками-ополченцами. В конце концов створка всё-таки приоткрылась, и «лекарь Динтра» увидел совсем молоденькую девчонку с непослушными рыжими кудрями над высоким чистым лбом.
— Мэтр Даэнур ранен, мы доставили его в Академию, — Хаген решительно шагнул внутрь. — Куда его отнести?
Растерявшаяся девчонка (наверное, только-только принятая, подумал
…Факультет малефицистики, сиречь злоделания, встретил Хагена пустотой, тишиной, запустением. Пыль, паутина, затхлость. Здесь не убирались, наверное, целую вечность.
…А книги тут, похоже, неплохи — Хаген отсюда ощущал исходящую от них злую ауру. Они призывали к отмщению, сами просились в руки, и понятно, почему племянник Аглаи Стевенхорст взялся за них: молодёжь слишком любит простую и грубую силу. Результат сразу, да и вообще — некромантия, таинственно, красиво. Чёрное идёт многим. Даже слишком многим.
В глубине нашлась комната с узкой лежанкой, Даэнура осторожно переложили на неё; Хаген махнул добровольным помощникам, мол, уходите, спасибо, ваше дело сделано.
Жёлтые совиные глаза раскрылись, неожиданно остро и резко взглянули на «лекаря».
— Говори, я слушаю, — негромко произнёс ученик Хедина.
— Благодарю, — выдохнул старый дуотт. — Слушай, пришедший извне!.. или… нет. Скажи, ты ведь от них? От настоящих богов, от тех, кто правит… всем этим, что больше Эвиала?
Хаген молча кивнул, и у Даэнура вырвался вздох облегчения, безгубый рот искривился в гротескном подобии улыбки.
— Я знал, — шепнул он. — Я верил. Верил, что там должна быть справедливость…
— Ты хотел поведать мне что-то важное, — не слишком вежливо прервал его Хаген. — Что твои соплеменники-дуотты готовят, как ты сказал, «возвращение». Кого, когда, во имя чего?
— Да… — глубокий выдох, в глазах — боль, которая уже не уйдёт. — Дай мне немного силы, великий. Иначе мои братья успеют раньше, чем я закончу свой рассказ.
Хаген вновь кивнул. Лежащие на груди дуотта пальцы сжались в кулак, лицо осталось бесстрастным, но Даэнур вновь улыбнулся через силу:
— Тебе больно. Это хорошо — за тобою истина. Дуотты, мои братья, измыслили план мести за своё давнишнее поражение. Они знали, что не могут победить. Им оставалось только умереть, но так, чтобы захватить с собой всех, всех своих врагов и их потомков. Они связались с тем, что здесь называют Западной Тьмой. Вместе с другими, неведомыми мне, создавали Империю Клешней, познавали высокую некромантию. И всё потому, что Она обещала им победу, великую трансформу, что изменит весь старый Эвиал, отмщение врагам. А они, дуотты, за оказанную Ей помощь станут… высшими. Посвященными. И двинутся с Ней покорять новые миры. До тех пор, пока каждый из них не станет богом. В своём собственном бытии.
— Неплохо, — процедил сквозь зубы Хаген. — И откуда ты всё это знаешь?
— Что ведомо одному дуотту, то знают все. Ну… или почти все.
— А почему же теперь открываешься мне? — на миг в Хагене вновь ожил лихой хединсейский тан. — Предаешь свою кровь?
— Моя кровь обезумела, великий. И я потому предаю дуоттов в твои руки, что надеюсь на милосердие. Ты ведь не случайно принял облик
— Не трать силы, Даэнур. Говори, чего ты просишь?
— Не попусти полного истребления дуоттов, великий. Отведи свою карающую длань от невинных малолеток. Выведи их из этого проклятого обиталища; дай им пустой, никем не заселённый мир, где они смогли бы начать всё сначала. Дети, только дети, и подростки, в ком ещё нет этой скверны, кто не отравлен местью!.. Умоляю тебя, великий!..
Даэнур сделал попытку соскользнуть с лежанки и обнять ноги Хагена. Напрасная попытка, железная рука бывшего тана без труда удержала декана на месте.
— Лежи и не шевелись, — рыкнул сподвижник Хедина. — Я обещаю тебе, что сделаю всё, мне доступное. Донесу твою просьбу тем, кто определит судьбу дуоттов. Твои соплеменники, похоже, и впрямь не могут делить ни с кем свои обиталища. Даю тебе слово.
— Спасибо, великий… — лицо Даэнура расслабилось, веки смежились. — Теперь я буду говорить дальше. Средоточие всего и вся — маленький остров на крайнем западе, под названием Утонувший Краб. На нём, на этом острове… — шёпот дуотта сделался еле слышным, и Хаген наклонился к самым губам, боясь пропустить хотя бы слово.
Мессир Архимаг умел поспешать медленно и никуда не торопиться, когда сталкивался с действительно необъяснимым. Динтра ушёл в город и пропал; ну и пусть его, ну и хорошо, нечего мешаться под ногами…
Проводив взглядом пленённого змея, скрывшегося в туманной дымке у горизонта, Игнациус в буквальном смысле засучил рукава. Сбросил тяжёлый плащ, и прямо тут, на морском берегу, принялся чертить заклинательную фигуру.
Там, где Фесс и Рыся тратили целый день, Игнациус справлялся за час. Рука старого мага не дрожала, и ему хватало одного взгляда на затянутое тучами небо, чтобы разом определить положение всех важных для данного магического построения светил.
Он быстро взмок, но работу не оставил; острие посоха чертило на песке на удивление правильные прямые, дуги и хорды. Очень скоро он будет знать всё.
— Высокородная госпожа Клара Хюммель, — прогнусавил странно-знакомый голос. — Вот и довелось встретиться вновь, высокородная госпожа!
Клара застонала — в виски словно ввинчивалась пара тупых толстенных болтов.
— Сейчас вам станет легче, госпожа. Вот так — лучше?
Боль и впрямь отступила. Мельтешение в глазах улеглось, так что чародейка смогла осмотреться.
Тот же самый покой, только на сей раз — никакого следа серой дряни. Она совершенно обнажена и распята на алтарном камне цвета кипящей крови; и рядом стоит, усмехаясь, тот самый козлоногий, с кем по поручению Игнациуса довелось вести переговоры!
— Вижу, высокородная госпожа узнала меня.
— Допустим, — процедила сквозь зубы Клара. — Узнала. Что, в прошлый раз на меня не насмотрелся? Снова полюбоваться захотелось?
— Высокородная госпожа, — в голосе козлоногого звучала почти искренняя обида. — Уверяю вас, что сие сделано исключительно с целью обезопасить и нас, и вас от каких-либо неприятных сюрпризов. Я лишён плотского влечения, хотя и понимаю, что это такое.