Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2

Перумов Ник

– Никогда не гнушался учиться у более сильного, – сдержанно поклонился Игнациус.

Всё идёт по плану, только не спугни его, мессир Архимаг, только не спугни…

– Значит, Кристаллы Магии возникли в Эвиале самопроизвольно? – самым мягким, располагающим и мирным голосом, каким только мог, осведомился Игнациус.

– Не совсем так. Здесь имелись условия для их зарождения. Но в формировании зародышей приняли участие совсем иные сущности. Какие именно – я выяснять уже не стал, для моих целей это было совершенно неважно. – Казалось, Салладорец стал утрачивать интерес к разговору. – Но я должен попросить прощения. Два великих

врага, почтивших меня, ничтожного чародея из заштатного мирка, не могут и не должны столько ждать.

– Ну, отчего же так сразу – «врага»…

– Keann Игнациус, не оскверняйте уст своих ложью. Не огорчайте меня, ведь я испытываю перед вами такой пиетет. Конечно, вы мои враги. Явившиеся уничтожить меня, но справедливо решившие, что прямая атака может обойтись слишком дорого. – Салладорец поморщился. – Поэтому позвольте мне приступить к тому, ради чего я встал во главе сего гостеприимного острова. – Голос его неожиданно обернулся рёвом дикого зверя, отразился от низкого потолка, рухнул в бездну; беспокойно задвигались, зашевелились пленённые в прозрачных сферах существа. Один из пузырей поднялся над пропастью, опустился на груду каменных глыб, исписанных алыми рунами; внутри сферы билось, свиваясь в клубок и вновь распрямляясь, яростно бросаясь на стены, причудливое существо, полуженщина, полускорпион. Устрашающее жало на могучем хвосте разило направо и налево, но лишь бессильно отлетало от зачарованной преграды.

Салладорец лёгким прыжком, без малейшего усилия, оказался на верху каменного куба. Повторить подобное не смог бы никакой атлет.

– А теперь смотрите! – В руке Эвенгара оказался причудливо изогнутый нож чёрного обсидиана, эвиальский маг распахнул одежду, обнажив мускулистый торс, и бестрепетно провёл лезвием по левому предплечью. Полилась кровь, куда обильнее, чем у обычного человека; Салладорец, похоже, нанёс себе очень глубокую рану. Алые брызги долетели до ног Игнациуса, и тот осторожно, очень осторожно и неторопливо сделал маленький шажок назад.

Салладорец окропил собственной кровью каменный жертвенник, обильно смочил лезвие чёрного кинжала.

Сейчас, сейчас, Игнациус. Следует подождать совсем чуть-чуть, пока твои подозрения не превратятся в уверенность.

Эвенгар шагнул к прозрачной сфере, небрежно взмахнул клинком, словно вспарывая туго набитый мешок. Пузырь с треском лопнул, женщина-скорпион забилась на гладких камнях, пытаясь встать, достать мучителя жалом, однако Эвенгар оказался быстрее. С ловкостью, говорившей о немалом опыте, он вздёрнул голову жертве за подбородок и молниеносно перерезал ей горло.

Игнациусу потребовалась вся его выдержка, чтобы не отвернуться и остаться столь же спокойным.

Визг перешёл в сипение, сменившееся хлюпаньем и бульканьем. Салладорец с ледяным хладнокровием приподнял трепыхающуюся жертву, подставил собственную рассечённую руку под поток чего-то тёмного, живого, шевелящегося – словно состоящего из сонма живых и двигавшихся сами по себе частичек, – хлынувшего из горла жертвы.

– Это, конечно, лишь символизм, – прозвучал его голос, на сей раз – слегка стеснённый, с придыханием. – Знак, устанавливающий сродство, ничего больше. Хотя моей человеческой плоти это и не нравится…

Тёмная кровь жертвы не растекалась по камням, она вся, без остатка, втягивалась в рану Салладорца.

– Не так-то просто было затянуть сюда

всех этих Древних, – продолжал чародей, небрежно сбрасывая прямо в пропасть обмякшее тело. – Требовалось выполнение стольких условий! Не могу не заметить, что мне очень помогли. Тот же некромант Неясыть, к примеру… Ах, как хорошо. Как хорошо… Если бы вы знали, враги мои, что я сейчас испытываю… – Голова Эвенгара запрокинулась, словно в экстазе. – Это не банальная сила, это нечто большее, чему я даже затрудняюсь с ходу подобрать определение. Так… теперь следующее…

Взлетел, ударился о камни и распался ещё один шар. Прекрасный обнажённый мужчина с длинными, до пят волосами, матово-блестящей кожей и внушительными мускулами; он казался одурманенным и даже не дёрнулся, когда чёрное лезвие прочертило кровавую линию у него под подбородком.

Салладорец, как и прежде, подставил рану под живой поток. Об Игнациусе и Динтре он словно бы забыл.

Старый лекарь, названный Эвенгаром «учеником одного из двух владык Упорядоченного», так же спокойно, как и Салладорец, шагнул вперёд, занося голубой клинок для удара. Игнациус позволил себе короткий смешок – про себя, разумеется, только про себя!

Ничего лучше и пожелать нельзя. Кажется, новый план, в спешке составленный на морском берегу невдалеке от Ордоса, начал работать.

Динтра не принимал выспренних поз, не творил заклятий – он просто шёл прямо на жертвенник Салладорца, где расставалась с жизнью уже третья жертва.

– О, не стоит беспокойства, keann, – издевательски проговорил Эвенгар, не поднимая век. – Я принял соответствующие меры. Вам не достать меня, достославные враги. Сойтись с вами на ристалище стало бы большой честью для меня… окажись я всё-таки неисправимым идиотом, верящим в «совесть», «честь», «достоинство» и прочие выдумки слабых, чей смысл – связать руки сильным, не дать им сбросить постылую человеческую личину. Нет нужды трудиться, уважаемый Динтра. Вам не пройти.

Мановение руки – и добрая дюжина прозрачных сфер вместе с заключёнными в них существами преградила Динтре дорогу, соприкоснувшись боками. Иные создания в шарах лежали без чувств, другие, выкатив обезумевшие глаза – или заменявшее их, – слепо бросались на несокрушимые стены.

Динтра даже не замедлил шага. Голубой меч взлетел и рухнул, по лицу старого целителя прошла судорога, его облик на миг размылся, словно окутавшись серой дымкой; однако шар-ловушка лопнул, закованный в тёмно-зелёную чешуйчатую броню многоногий спрут бесформенной грудой повалился на пол пещеры; Динтра перешагнул через недвижную тушу, поднимая клинок для нового удара.

Салладорец соизволил открыть глаза.

– Вот даже как, – протянул он, всё ещё позволяя себе игру в глумливое удивление. – Меня заставляют пожалеть о собственном милосердии? Что ж, не стану терять времени.

Быстрый жест, пальцы левой руки заплясали у Эвенгара перед грудью, и Игнациус тотчас ощутил, как эвиальский чародей высасывает из Динтры саму жизнь. Салладорец не разменивался на ерунду вроде молний и огненных шаров. Он просто убивал, как лучший из некромантов.

Динтра замер на месте, склонился, словно под сильным ветром. Меч задрожал в выставленной вперёд руке, острие нагнулось, словно ловя что-то; по клинку зазмеились алые струйки пламени, угасая на крестовине эфеса и стекая на камень жирными, уже не красными, но чёрными каплями.