Война неудачников

Злотников Роман Валерьевич

Вместо ответа Риттер вытащил из кармана диск с данными и вручил его Азиму.

– Это галерея лиц, – объяснил он. – Посмотри, может, ты кого-нибудь узнаешь. Чем черт не шутит, может быть, ты узнаешь даже этого вашего Холдена, кем бы он ни был.

– Хорошо, – сказал Азим.

Он всунул диск в считывающее устройство и уставился на экран. Каждые несколько секунд он щелкал кнопкой, вызывая следующее изображение, и в следующие десять минут это были единственные звуки в кают-компании.

Потом у полковника запиликал коммуникатор, и азиат, носивший совсем не азиатское имя Уильям,

доложил, что скопировал всю нужную информацию с бортового компьютера «Ястреба» и она полностью соответствует тому, что я рассказал Риттеру накануне.

Джек поблагодарил Уильяма за хорошо проделанную работу и велел оставаться на месте до дальнейших распоряжений.

– Похоже, вы действительно покидали Веннту в момент атаки скаари, – сказал Риттер. – И оставили Холдена там.

– Я не соврал тебе и в остальном.

– Информация считается достоверной, если она подтверждена по крайней мере тремя источниками и не противоречит логике происходящего, – вздохнул Риттер. – Многое из того, что ты рассказал, логике как раз очень противоречит, и возможности для проверки тоже отсутствуют. Есть некто, кого ты знаешь под именем Генри Холдена. Это оперативное имя не значится ни в одном из документов, к которым когда-либо имел отношение генерал Визерс. Более того, мы проверили всех Холденов в СБА, их оказалось не так уж много, и среди них нет ни одного Генри. И все они там, где им положено быть. В связи с этим мне очень интересно, кого же вы оставили на Веннту?

– Слушай, я только что сообразил, как ты можешь найти Холдена по своему ведомству, даже не зная его настоящей фамилии, – сказал я. Ответ действительно лежал на поверхности, но меня только что осенило. Это бывает, когда имеешь дело со слишком очевидными фактами. – Он работал в темпоральном проекте, обеспечивал безопасность. Именно там мы с ним познакомились.

– На платформе в Тихом океане?

– Нет, в Белизе двадцать первого века.

– Это невозможно, – сказал Риттер.

– Генри Холден, так звали агента британской разведки, место которого он занял, – сказал я. – Он находился вне территории базы, а жил в городке на побережье и создавал дымовую завесу вокруг опорной станции темпорального проекта в двадцать первом веке. Там я и увидел его впервые.

– Ты ничего не путаешь?

– У меня эйдетическая память, в том числе и на лица, – напомнил я. – Кроме того, при нашей встрече на Сципионе-3 Холден сам подтвердил мне эту информацию.

– А Визерс тебе что-нибудь о нем говорил?

– Нет.

– Я бы дорого дал за возможность просмотреть содержимое твоей головы под микроскопом, – вздохнул Риттер. – Будь проклята эта твоя мутация, из-за которой процедура ментоскопирования на тебя не действует.

– Я не вру, Джек.

– Может быть, и не врешь. Может быть, ты просто искренне заблуждаешься.

– У меня…

– Эйдетическая память, я в курсе.

– Бинго, – сказал Азим, разворачивая экран так, чтобы мы с Джеком тоже могли его видеть. – Я нашел его.

Риттер посмотрел на экран.

Посмотрел на меня.

– Это Холден, – кивнул я. – Тут он выглядит лет на пять моложе, и волосы у него другого цвета. Но в остальном – это он, без сомнения.

Услышав подтверждение, Риттер повел себя странно. Он встал со своего места, пересек кают-компанию, выбрал свободный участок стены и со всей дури врезал в него кулаком. Удар был такой силы, что расколол декоративную панель обшивки.

– Больно, – пожаловался Риттер. – Значит, я все-таки не сплю, и это очень плохо. Если бы я спал, сейчас было бы самое подходящее время проснуться.

– Так ты этого парня тоже знаешь? – уточнил я.

– О да, – сказал Риттер и пососал разбитые в кровь костяшки пальцев на правой руке. – Это очень известный в определенных кругах человек.

– И кто он?

– Бред какой-то! – сказал Риттер. – Понимаешь, готовясь к встрече с тобой, я освежил в памяти все, что знал о темпоральном проекте. Ты никак не мог видеть этого человека в прошлом, Алекс. Потому что он никогда не был сотрудником СБА или какой-либо другой государственной структуры Альянса. Более того, персонал опорной станции никогда не покидал территории базы, и никто из тех людей не мог жить в городке на побережье, как ты говоришь. Впрочем, все, кто имел отношение к темпоральному проекту, погибли во время катастрофы на платформе, и задавать вопросы уже некому.

– Я видел его в Белизе двадцать первого века, – повторил я. – Или ты думаешь, что я сошел с ума?

– Похоже, весь мир сошел с ума, – сказал Риттер. – Потому что вот этот тип на экране – это никакой не Генри Холден, или как он там себя еще называл. Это, чтоб вы знали, не кто иной, как Феникс, межпланетный террорист и враг общества номер один.

Существует такое литературное выражение: «эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы».

Что бы эта фраза ни означала в оригинале, слова Риттера произвели эффект разорвавшейся бомбы. Никаким другим эффектом это точно не назовешь.

Я сидел, пришибленный этими новостями, и пытался сообразить, что все это может означать. Стройной картины у меня не получалось.

Азим длинно и витиевато выругался по-арабски. Потом еще раз, куда более затейливо.

– Нет, – сказал я. – Этого не может быть. Я видел Феникса, когда он убивал кленнонских штурмовиков на орбитальной станции. Я бы узнал… Здесь какая-то ошибка, Джек. К тому же нет никаких доказательств, что Фениксу удалось выбраться оттуда живым. Он же был в самой гуще событий…

– Ты, видимо, забыл, почему его называют Фениксом, – сказал Риттер.

– Но как это вообще вяжется одно с другим? Белиз, Феникс, Визерс…

– Никак не вяжется, – ответил Риттер. – Поэтому нам, видимо, придется нанести визит на Веннту. И когда я говорю «нам», я имею в виду и вас двоих тоже.

– Ты серьезно?

– А я что, произвожу впечатление записного остряка?

– Какова сейчас обстановка на Веннту? – поинтересовался Азим. – Исходя из того, что мы видели, когда покидали эту планету, я могу предположить только три варианта. Там все еще свалка, там скаари, там развалины и пепелища. Ни один из этих вариантов не подразумевает, что мы легко сможем найти одного человека на поверхности планеты. Какие вообще шансы, что он до сих пор жив?