Война после войны. пропавшие без вести

Валин Юрий Павлович

– Зачем разговор? Хочешь мне ребенка? – тихо спросила Блоод.

Катрин неуверенно улыбнулась:

– Я бы с удовольствием. Но это уж вовсе безумно будет. Да и человек я, все-таки.

– Я не от. Пыльного «песика» потяжелею. От человека. Это хотела узнать?

– Хм. Ну, да. Пока ты не хотела «тяжелеть»?

– Мне пора? Старая? Могу рожать через зиму. Понравится?

– Не глупи. Это ведь так. Теоретический вопрос.

Блоод пристально смотрела на подругу:

– Ты уходишь. Совсем.

– Скорее всего.

Мне нужно уходить. По-настоящему нужно.

– Сказала старику?

Первый раз Катрин уловила в голосе подруги что-то, весьма похожее на ревность.

– Нет. Но думаю, он догадался. Прости меня.

– Я тоже догадалась. Давно. Жалко. Не волнуйся. Буду не одна. И маленькие человечки-ши будут. Двое. Хватит?

– Ну, это уж как получится.

Блоод оглянулась:

– Получится. Я буду бережлива.

Подруги вдвоем смотрели на Энгуса. Парень настороженно моргнул, потом робко улыбнулся.

– Помни, что мужчины крайне ломкие существа, – пробормотала Катрин.

– Он не мужчина. Не самец. Он просто мой, – уверенно прошептала суккуб.

Катрин ощутила зависть, смешанную с сочувствием. Энгуса ждет крайне нелегкая жизнь. Но интересная.

– Вы уж не слишком торопитесь. Пока я еще здесь. Дорога у нас длинная.

– Хорошо. Не только дорога. Всегда.

– Спасибо. – Катрин обхватила плечи подруги, поцеловала в губы. Жеребец укоризненно косился. Сзади смотрел Энгус, смотрели мужики с телеги. Ну и плевать.

* * *

С неба опять капало. Сумерки еще не начали сгущаться, но в серой дымке Катрин могла рассмотреть лишь крепкий, высотою более двух человеческих ростов, частокол.

– Ворота с другой стороны, – прошептал Жигун. В детстве он бывал в городе с отцом. Дважды. Совершенные в десятилетнем возрасте путешествия накрепко запечатлелись в памяти бородача. Мужику не терпелось въехать в город. Еще бы, – такое событие. Всю зиму будет о чем с односельчанами толковать.

– Езжайте, – разрешила Катрин. – До вечера все узнаете. Утром пришлете парнишку к нам, только пусть уж не заикается и вообще не тормозит.

– Я сам приду, – сказал Энгус.

– Ты с Жигуном будешь лошадей торговать. Времени у нас немного, не отвлекайся. Парень справится.

Мальчишка судорожно кивнул. Он стоял слишком близко к Блоод и был готов к любым подвигам. Вот смена Энгусу растет. Ладно, сами разберутся.

Мужчины скорым шагом отправились к оставшимся под защитой опушки лошадям. Девушкам торопиться было некуда. По листьям шлепали капли, но мех ворота куртки приятно грел шею. Катрин смотрела на прячущийся за высокой стеной форпост цивилизации. Честное слово, в лесу лучше. Слава богам, еще одну ночь можно держаться поодаль от людей.

Городишко или скорее крупная укрепленная деревня издревле носила гордое имя – Дубник. Когда-то здесь росла роскошная дубовая роща. Говорят, отборную древесину

поставляли в саму столицу. Роща исчезла, но коммерческие навыки у местных жителей сохранились. По крайней мере, Дубник славился на все западное захолустье знаменитым торжищем. Что купцы потеряли в этой дыре, Катрин не понимала, ну и не так это было важно. Главное, здесь можно закупить все необходимое.

– Не нравится? – прошептала Блоод.

– Почему же? Забор крепкий и добротный. Может, за ним и еще что-то полезное найдется. Только что нам эти бревна рассматривать? Пойдем на ночь устраиваться.

Для того чтобы не соваться в город, имелись более веские причины, чем любовь к ночевкам на природе. Обе девушки имели слишком запоминающуюся внешность, и Катрин совершенно не жаждала славы. Путешествовать инкогнито – оно как-то спокойнее.

Костер разложили крошечный. Блоод занималась свежим кроликом. Катрин наблюдала за трапезой. Манипуляции суккуба с пищей давно стали привычными и отвращения не вызывали. Сейчас хоть самой Бло не приходилось ни от кого таиться.

Потом Катрин сама держала над огнем прутик с нанизанными ломтиками крольчатины. Суккуб смирно сидела рядом, отвернувшись от костра. За компанию делала маленькие глоточки пива. Продукт «собственной пивоварни» все больше нравился Катрин. Жаль, что пиво скоро кончится. Много чего жаль. Лучше и не перечислять.

– Я смогу жить. В твоем замке? – спросила Блоод, опираясь затылком на плечо подруги.

– Что значит, сможешь? – изумилась Катрин. – Я надеюсь, ты не бросишь мой дом и моих друзей. Кстати, они и твои друзья тоже. Вам придется нелегко, и вряд ли они обойдутся без твоей помощи.

– Не знаю. Захотят? Я не человек.

– Фир Болг тоже не человек. И песик. Ты же не бросишь беззащитное четвероногое?

– Он просто не точит зубы. Я говорила. Он может. Если каждый день. Сказал – ладно-ладно. Старик сказал – ждет меня. Любит рассказывать. Спорить. Трепаться.

Катрин покачала головой:

– Что-то вы очень разговорчивы стали за моей спиной.

– Ты занята. Все не видишь.

– Теперь уж и не нужно, – печально сказала Катрин. – Теперь вы сами. И ты. Ты умная, ты им нужна.

– Старик умный. А я – кровососка. Блудливая.

– Угу. Грех-то какой. То ли дело я – голубка целомудренная.

– Без тебя будет плохо.

– Аналогично, шеф, – прошептала Катрин, обнимая тоненькую, несмотря на маскирующие одежды, талию. – Но пока я еще здесь. Не пойти ли нам на плащ и не распугать ли всех этих подозрительных сов?

– Как можно. Мы почти люди. Здесь плохо?

Идти никуда не понадобилось. Блоод податливо повалилась спиной на колени подруги. Зрачки в янтарных глазах совсем исчезли. После пещеры Катрин еще не целовалась с таким упоением. Шипящая на углях крольчатина была забыта и порядком подгорела…