Война с готами. Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона
Шрифт:
Со стороны порта показалась большая шестивесельная морская лодка. Офицер таможенной стражи выглядел озабоченным, неприступным. Длинные белые волосы до плеч по готскому обычаю были аккуратно расчесаны и покрыты войлочной шапочкой, но в любой момент гот был готов надеть кавалерийский шлем, его он держал в левой руке. Короткая добротная стальная кольчуга была опоясана широким кожаным поясом со спатой на перевязи. Правая рука офицера стражи лежала на рукояти меча. Он отдал короткие команды на готском языке двум солдатам из таможенной охраны, поднявшимся с ним на корбиту. Те приступили к досмотру
– Твое чудовище?
– Мое! – с удовольствием признался Константин Германик. – Подарок от родни жены.
– Хотел бы я иметь такую родню, – пробормотал офицер, присев на корточки и с любопытством наблюдая за псом. – Сколько ему? Года два?
– Еще и года нет, – ответил Германик.
Гот только покачал головой: «Если уже сейчас такой вымахал, что с ним станет, когда в полную силу войдет!»
Затем он выпрямился, выбросив правую руку вверх в готском приветствии, и громко произнес:
– Хайль! Приветствую гражданина. Прошу оповестить о цели визита в королевство Германариха.
– Я – трибун Галльского легиона, Константин Германик, сейчас выступаю в роли вербовщика, – осторожно молвил Константин, подчеркнуто избегая воинского приветствия и тщательно придерживаясь легенды, сочиненной для него квестором Священного двора, в которой присутствовала изрядная доля правды, что делало ложь менее узнаваемой. – Евсеем, квестором Священного двора, мне поставлен приказ подняться с караваном наших купцов вверх по Гипанису, далее по Борисфену, миновав земли антов, достичь крепости под названием Самбатас. Там завербовать северных бойцов для гвардии императора и, если хватит средств, набрать конных сарматов в комитатский легион, обещанный мне в командование нашим храбрым императором Валентом.
В этот момент один из готских солдат подошел к своему офицеру и что-то зашептал тому на ухо, указывая на тщательно укрытый просмоленными кожами контрабандный груз в глубине корбиты.
Офицер таможенной стражи с иронией посмотрел на Константина Германика:
– Судя по всему, средств вам хватит еще на осадные башни.
Осмотр так же быстро закончился, как и начался. Готский офицер кивком позвал за собой египтянина Аммония:
– Нам с тобой предстоит оформить еще две корбиты из твоего каравана, – и обратился к Германику: – О тебе я должен доложить Наместнику, побудь пока на корабле. Вернусь до вечера, не сомневайся.
И, уже закинув ногу за борт, чтобы спуститься в шлюпку, внезапно подмигнул трибуну, указывая на пса:
– А что твоему грозному бойцу с берега прихватить? Медвежатины или сразу гуннского пленника?
Римский офицер понял гота правильно, подхватил шутку:
– Я его пока не балую. Думаю, благодарен будет и за свининку.
Глава VIII
Откровения готского офицера
Весенний день медленно, очень медленно, совсем не так, как в Константипополе (а уж тем более в Африке!), подходил к концу. Константину Германику надоело разглядывать башни Ольвии и уж тем более порядком наскучившее черно-синее Греческое море. «Какое-то здесь солнце другое. Неторопливое», – последнее, что подумал он, прежде чем погрузиться в сладкую дрему.
– Вставай, трибун! Идут по центру! – разбудил его оклик фракийца Тираса.
Офицер вскочил с уютного александрийского ковра, сориентировался в обстановке. Кругом темнота, только десяток робких звездочек в небе да огни на крепостных башнях. Он плеснул в лицо остатками пресной воды из заботливо подставленного греком Аттиком кувшина.
– Чего ты орешь, мы же не в поле, а перед нами не персы, – попенял Тирасу. – Кто идет?
– Плывет, я хотел сказать. – Фракиец Тирас указал в сторону порта.
Теперь уже и Константин Германик различил два огонька, которые быстро перемещались в открытом море. Скоро стало видно, что это – факелы на носу и корме большой лодки, подгоняемой слаженными ударами гребцов по направлению к их кораблю.
– Быстро! Парадный панцирь и шлем с красным гребнем! – скомандовал трибун Эллию Аттику. – На Цербера ошейник надень! Да не мешкай, театр начинается!
Первым через борт корбиты перевалился капитан Аммоний.
– Все нормально, – успел он прошелестеть на ухо трибуну, забыв даже о громадном псе. – Таможня «железо» приняла, уже и цену дают отменную.
Какую именно цену, Германик даже не поинтересовался. Не захотел, да и не успел бы. Почти сразу же за навклиром на борт судна, запросто вскарабкавшись по сброшенному канату, поднялся знакомый офицер-гот.
– Извини, трибун, – кивнул Германику. – Служба, сам понимаешь.
Уже при свете подставленного гребцами факела, рассмотрев римского офицера в полном боевом облачении, он одобрительно кивнул:
– Тебя во дворце ждут. Наместник.
– Я – готов, – скромно заявил Германик, польщенный тем, что местный офицер заценил его доспехи, стоившие целое состояние.
– Постой, погоди немного, мы о главном забыли! – Офицер таможенной стражи, перегнувшись через борт корбиты, что-то приказал гребцам в лодке. Почти сразу же потянул канат, и в руках у него оказался увесистый пакет, завернутый в холстину. – Я твоему псу свининки прихватил. Следует покормить бойца перед смотром!
Нет, определенно, чувство юмора у поданных короля Германариха… «имело место быть!», как наверняка бы в подобном случае образно выразился обожаемый трибуном Германиком солдатский император Флавий Юлий Валент.
Путешествие до порта оказалось недолгим, опытные гребцы свое дело знали, и скоро большая лодка, совершив виртуозный поворот, пристала бортом у длинного каменного пирса.
– Наш парадный вход, специально для особых гостей, – веско прокомментировал выход Константина Германика на широкий, выложенный из идеально подогнанных и тщательно отшлифованных валунов причал офицер таможенной стражи. – Говорят, еще ваши строили при Септимии Севере, легионеры из Первого Италийского.
– Откуда знаешь? – быстро спросил Константин Германик, с удовольствием постучав сапожком о твердую поверхность.