Война Волка
Шрифт:
Я свернул с дороги, отъехал от частокола и погнал Тинтрига через вспаханное поле, где он шел медленнее, Финан и основная часть воинов следовали за мной, но Берг повел одиннадцать самых юных и проворных прямо к ближайшему углу ограды, который, как и остальную часть стены, обращенную к берегу, защищал наполненный водой ров, В нем росли камыши, и это выдавало малую глубину, я даже подумал, что он быстро пересыхает с отливом.
Раб с фермы Халлбьорна сказал, что ров глубиной меньше, чем по колено, и мне оставалось лишь надеяться, что это правда. Человек на боевой площадке снова крикнул и указал на угол,
— Помнишь, когда-то и мы так могли? — Финан осадил коня рядом со мной.
Я рассмеялся.
— Если понадобится, приятель, мы и сейчас сумеем.
— Два шиллинга на то, что ты свалишься с лошади. — сказал Финан, и возможно, он был прав.
Площадка, должно быть, тянулась не по всей длине южной стены, и два стражника с копьями у ворот предпочли удрать, а не сражаться с захватчиками, Я услышал крик, лязг мечей и направил Тинтрига к воротам. Шум в усадьбе стал громче — удары стали о сталь, гневные крики.
— Это я должен был их вести. — сказал я.
— Ну и болтался бы до сих пор на стене. — сказал Финан. — Это работа для молодых дурней, не для стариков вроде нас.
И мои молодые дурни, гордые воины, сделали все как надо. На площадке у ворот появился Годрик и махнул нам, призывая входить. Ворота открылись, я пришпорил Тинтрига и вытащил из ножен Вздох Змея, Нам удалось застать гарнизон врасплох, а теперь мы его за это накажем, Я выгнал Тинтрига с пашни обратно на дорогу, копыта застучали по утоптанной твердой земле, по короткой насыпи, пересекающей неглубокий ров, Я пригнулся под перекладиной ворот и увидел слева кучку бегущих воинов, они собирались напасть на юных воинов Берга, которые, стоя спиной к частоколу, отражали атаку равного числа норвежцев с мечами. Но на большинстве противников не было ни кольчуг, ни шлемов.
Кто-то справа гневно кричал, я развернул Тинтрига, чтобы встретиться с крикуном, и увидел, как на меня несется копье, Я снова дернул Тинтрига влево, и копье пролетело совсем рядом — так близко, что листовидный наконечник вспорол мне правый сапог, Я пришпорил коня в сторону бросившего копье, он снова вскрикнул, и я понял, что это женщина в плотном шерстяном платье, темном меховом плаще и с посеребренным шлемом на черных волосах. Она кричала, чтобы ей принесли другое копье, но было уже слишком поздно.
Мои всадники протиснулись через ворота, опустили копья и атаковали противников Берга, Я увидел, как вонзается в спину копье, как спина жертвы изгибается, подобно натянутому луку, и вдруг норвежцы побросали мечи и опустились на колени, В лужах крови валялась пара трупов, а раненый полз в сторону хижин с волочащимися по грязи кишками.
Лаяла собака. Женщина все требовала другое копье, поэтому я подъехал к ней и плашмя ударил мечом по шлему, а она схватила меня за ногу
— Затворяй ворота! — велел я Бергу.
— Вы кого-нибудь потеряли? — спросил его Финан.
— Нет! — сказал Берг, с трудом закрывая ворота.
— Молодцы! — крикнул я. — хорошо сработано. Мои юные воины забрались на стену и разбили защитников, которые, хоть и не ожидали атаки, все же были гораздо более многочисленны и отреагировали быстрее, чем мы ожидали, Я коснулся молота на груди, молча поблагодарил богов за удачу, и тут меня озарило.
Меня поразила одна мысль. Если боги оказывают тебе милость, то в следующий миг накажут.
И в этот момент маленькой победы, под проясняющимся небом меня накрыла внезапная темнота. Мысль обожгла, как удар Гунгнира, смертоносного копья Одина, Я проклят. Не могу сказать, как я понял, что проклят, только это случилось, Я знал, что сейчас боги смеются надо мной, а три норны, три бессердечные пряхи у подножия Иггдрасиля, играют с нитями моей судьбы. Светило солнце, но для меня мир словно накрыла черная грозовая туча, и я просто сидел в седле, неподвижно и слепо глядя на хижины, а люди Арнборга испуганно взирали оттуда на нас.
— Господин? — Финан направил ко мне коня. — Господин! — повторил он громче.
Я оглядывался в поисках знамения, что я не проклят, Пролетающая птица может указать на волю богов, думал я, но птиц поблизости не было видно, В этом птичьем краю, возле полного птиц устья реки — только жгучее зимнее солнце, бледное небо и высокие перистые облака.
— На мне проклятье. — сказал я.
— Нет, господин. — ответил Финан, касаясь креста на своей груди.
— Проклятье. — сказал я. — Надо было идти в Беббанбург, а не сюда.
— Нет, господин. — повторил Финан.
— Просто найди того монаха.
— Если он здесь.
— Найди его!
Но что толку искать брата Бедвульфа, если сам я проклят? Я мог сражаться с Арнборгом, со Скёллем и Этельхельмом, но не с богами, Я проклят.
Судьба неумолима.
Глава 4
Боги к нам не добры, не больше, чем дети к своим игрушкам. Мы здесь, чтобы развлекать богов, временами это жестокие развлечения. Конечно, христиане считают, что причина любой неудачи — в наших грехах, что злая судьба — это способ, которым нас карает их пригвожденный бог, а если напомнить им, как нечестивые процветают — они просто скажут, что их бог непостижим. То сеть, у них нет объяснения, Я не сделал ничего, что могло бы разгневать богов, но им и не нужен повод.
Боги просто развлекаются, играют мной как ребенок игрушкой, и потому я сжимал рукой в перчатке молот, свой амулет, и молился о том, чтобы я ошибался, Может быть, моя уверенность в том, что я проклят — ошибка, но в зимнем небе не видно птиц, это знак, что я лишь игрушка в руках жестоких богов. Жестоких? Да, конечно, как дети, Я вспомнил, как смеялся отец Беокка, когда я как-то сказал, что наши боги как дети.
— Как может Бог быть как дитя? — возмутился он.
— Разве не вы, христиане, говорите, что мы должны быть как Христос?