Война все спишет
Шрифт:
Фок остановился, посмотрел на задумчивого Линевича — «папаша» прекрасно осознавал, какие по численности армии сошлись на поле боя. Пожалуй, только в войне 1812 года были задействованы такие массы людей, в Крымскую и то на поле боя не встречались столь многочисленные противники. Так или иначе, но в сражении на реке Ялу участвовали двухсот тысячные массы войск от каждой противоборствующей стороны, а через месяц у японцев будет в два раза больше. А еще около семисот тысяч народа в резерве — качеством похуже, чем кадровые дивизии, но все равно противник серьезный. Один только вопрос — возможна ли быстрая победа над массовой армией, к тому же обученной и неплохо вооруженной.
Россия
— Сейчас главную роль играет производство — у нас больше пушек, но к ним нужно иметь в достатке боеприпасы. Нужны пулеметы и патроны, причем в гораздо большем количестве, чем мы имеем. Да то же обмундирование — белые гимнастерки совсем не то, что нужно. И сапоги, потому что обувь быстро изнашивается. И все это должно быть у нас, и отсутствовать у противника. Вот тогда мы точно победим!
Глава 43
Каждое попадание в «Пересвет» отзывалось по всему кораблю мелкой дрожью, будто тот, как живое существо вздрагивал от боли. Алексеев в таких случаях только морщился, понимая, что сражение пошло не совсем так, как он предполагал в самом начале.
Пожары, вот чего не ожидал старый адмирал, хотя Фок говорил ему, что погубило новейшие броненосцы Рожественского в несчастном для русского флота Цусимском сражении!
Видимо, японцы перешли на шимозу полностью своим средним калибром, в нем японцы имели заметное преимущество как у броненосцев в первой группе, а во второй так вообще полуторный перевес в бортовом залпе. Таких пожаров на флагмане не было даже в майском бою, где «Пересвету» серьезно досталось. Вспыхивали пожары и на «Победе», а вот концевому «Рюрику» досталось от «Токивы» крепко, там просто уже не успевали тушить разгоравшийся то в одном, то другом месте огонь. Страшно было представить, что было бы, если он еще в мае не приказал ободрать с кораблей все дерево, снять все шлюпки с катерами — сейчас на каждом из них полыхал бы один сплошной костер.
Флагманскому броненосцу контр-адмирала Матусевича серьезно досталось — «полуброненосец» горел во многих местах, и что самое скверное, лишился трубы, а их и так всего две. И теперь едва шел на девяти узлах, и оставалось надеяться, что «Севастополь» сохранит такой ход до Дальнего — требовалось продержаться меньше часа.
Идущей второй «Полтаве» крепко досталось — «Асахи» оказался серьезным противником для русского броненосца. Так что на ремонт тот встанет надолго, но то во благо — корабль принял на себя все те снаряды, которые могли достаться «Победе», следуй они в привычном порядке. А чтобы сейчас было с «Пересветом», сразись он один на один с флагманским «Микасой», Алексеев боялся и помыслить — да ничего хорошего, было бы безжалостное избиение. Все же русские «облегченные броненосцы» совсем не подходили для эскадренного боя, и им лучше было бы находиться вместе с «Рюриком» во Владивостоке — тогда бы можно не опасаться встречи с крейсерами Камимуры, и «резвится» в Корейском проливе от души.
Однако, пока не подойдут новейшие броненосцы Рожественского, о переводе «пересветов» взалив Петра Великого не может быть и речи — они нужны именно здесь, ибо равновесие в силах шаткое, и любая потеря может качнуть
А вот «Цесаревичу» и «Ретвизану» досталось гораздо меньше — все же корабли новой зарубежной постройки с развитой системой защиты. А первый броненосец вообще имеет два протяженных броневых пояса по всей длине и стойко держит попадания, хотя надстройки имеют серьезные разрушения. Но в том что они выстоят, сомнений у адмирала не было — наоборот — идущий концевым у японцев «Фудзи», имеющий гораздо меньшую скорострельность башенных 305 мм орудий, чем его противник, выглядел неважно — на нем единственном были видны два очага пожара.
В стороне шло ожесточенное сражение между крейсерами. «Баян», «Богатырь» и «Аскольд» насмерть сцепились с «Асамой», и двумя «собачками». Противники живенько обмениваясь между собой залпами, никто не хотел покидать поля боя. А вот «Палладе» уже досталось — крейсер вывалился из строя, ход упал — по всей видимости, команда пыталась исправить повреждения. Все же «богини», при равном водоизмещении, не так хорошо приспособлены для боя, как тот же «Богатырь». Ситуация в точности напоминает историю с его «Пересветом» — тот также по боевым показателям полностью уступает тому же «Ретвизану». А за просчеты кораблестроителей теперь расплачиваются кровью моряки.
— Ваше высокопревосходительство! Смотрите — «Рюрик»!
Алексеев тут же обернулся на голос Витгефта — броненосный крейсер вывалился из строя, на юте полыхал пожар. Что ж, все правильно — он специально отмечал в диспозиции, что в случае серьезных повреждений и пожаров следует выходить из боевой линии, и стараться исправить повреждения. А в случае невозможности следовать в Дальний своим курсом, держась в стороне от обстрела. Терять корабли не хотелось, если только «обмен» будет равнозначный, не иначе. Ему сейчас не потопить вражеские корабли требуется, а окончательно отогнать их от берегов Квантуна, благо Эллиоты, как временная база, которые японцы именовали «известным местом» для противника окончательно потеряны.
Неожиданно в голову адмирала, совсем некстати, пришла мысль, что он поведает репортерам, а те напишут в газетах, что «Алексеев ухватил Того за «известное место», которое японский адмирал потерял». Несмотря на неподходящую ситуацию Евгений Иванович фыркнул, не сдержав смеха.
Нервы, что тут поделаешь, они не стальные канаты, когда вокруг идет бой, а вражеский снаряд может пробить стальную броню рубки в любой момент, который для него станет последним.
Не сказать, чтобы он сильно боялся смерти, просто как любой военный принимал ее как неизбежность, которую нужно отстрочить. Но вот погибать сейчас был категорически не намерен — нужно было сделать все возможное, и даже невозможное, чтобы изменить подготовленную Российской империи участь ее мнимыми друзьями и «союзниками».
— «Севастополь», ваше высокопревосходительство!
— Вижу, — только и буркнул в ответ Алексеев, видя, как флагманский броненосец контр-адмирала Матусевича вываливается вправо, поближе к берегу, подальше от японских кораблей. Сигнал о передаче командования не был поднят, хоть одна радость, что Николай Александрович жив. И то удивительно, что самый слабый из русских броненосцев продержался так долго в бою против самого мощного японского корабля.
— Есть попадание! «Касуга»!
А вот теперь настала очередь и японских кораблей — и первым вывалился из строя заметно осевший на нос «гарибальдиец», шестидюймовая броня которого годилась для отражения снарядов 152 мм пушек Кане, но никак не для противостояния 254 мм орудий главного калибра. «Итальянцу» попало в многострадальный нос, а с подводной пробоиной не о борьбе нужно думать, а о том, как выжить.