Война. 1941—1945
Шрифт:
Три года тому назад в пивнушках «Берлинер киндль» жадные и злобные немцы делили мир. Теперь они лязгают зубами среди щебня и мусора: нет больше ни мечтаний, ни пивнушек.
Корреспонденты рассказывают о ратных подвигах господина Иоахима фон Риббентропа. Как известно, Риббентроп прежде торговал поддельным шампанским. У него манеры коммивояжера. Естественно, что среди палачей он слывет изысканным джентльменом. Он особенно грациозно умеет произносить: «Мы благодарны фюреру». Ему есть за что благодарить: он хорошо пограбил. Он ничем не брезговал. Переправляя в нейтральные страны сбережения, он одновременно украшал свой дом севрским фарфором и царскосельскими безделушками. В
23 ноября 1943 года Иоахим фон Риббентроп впервые понял, что такое суета сует: его дом сгорел, подожженный невежливой бомбой. Погибли «трофеи» — и фарфор, и старинные табакерки, и многое другое. Господин Риббентроп находился на боевом посту: он спасал свои бумаги. Корреспондент отмечает, что бесстрашный коммивояжер работал в шлеме: очевидно, он хотел спасти не только свои аккредитивы, но и свою голову. Я прошу оценить живописность картины: министр сверхвеликого рейха, еще недавно помышлявший о нефти Моссула и о руде Урала, в дорожном пиджачке и в солдатском шлеме спасает особенно пикантные документы.
В фашистском зверинце мне жаль только зверей. Я говорю о настоящих — четвероногих. Пожар проник в «Цоо» — берлинский зоопарк, и звери разбежались. Я понимаю, как противно честному льву, не говоря уж о великодушной слонихе, оказаться среди обитателей современного Берлина. Что касается берлинцев, — им пришлось бороться не только с огнем, но и с дикими зверями. Посетители «Берлинер киндль» увидели на Иоахимсталлерштрассе бенгальского тигра. По Курфюрстендам носилась обезумевшая пантера. В центре Берлина была спешно организована охота на диких зверей.
Это только цветочки, ягодки впереди: Берлин увидит другую охоту — на двуногих хищников.
2 декабря 1943 г.
Факельщики и плакальщики
Кроме факельщиков у немцев имеются плакальщики. Пока факельщики жгут города и села Белоруссии, плакальщики пытаются растрогать мир рассказами о страданиях Германии.
В Белоруссии я видел коров, застреленных немецкими автоматчиками. Я вспомнил, как немецкие плакальщики некогда оплакивали коров. Это было после Версальского мира, и немцам пришлось выдать французам в счет репараций некоторое количество коров. Немецкие плакальщики рыдали над судьбой немецких детей, оставшихся без молока.
Почему немецкие факельщики убивают коров в селах Белоруссии? Может быть, они хотят этим остановить наши танки? Нет, даже самый глупый немец знает, что корова — не цистерна с горючим. Убивая коров, немцы хотят лишить молока советских детей.
Немцы всегда отличались предусмотрительностью. Пока факельщики жгут, плакальщики хотят слезами погасить тот огонь, на котором сгорит гитлеровская Германия. Плакальщики нашли в Швеции несколько чувствительных людей, кровно связанных с немецкой индустрией. Эти сердобольные люди уже хлопочут: не следует наказывать немецких поджигателей! Я не верю сердобольным людям, у которых сердце болит только тогда, когда возникает вопрос о дивидендах. Эти «гуманисты» равнодушно смотрят на работу немецких факельщиков. Но стоит только показаться немецким плакальщикам, как они вынимают носовые платки.
Что такое немецкие плакальщики? Прикрытие. За их спиной работают немецкие факельщики. Слезы гитлеровцев никого не тронут. Вероятно, микробы в своем кругу считают Пастера душегубом. Но мы знаем: тот, кто убивает носителей бешенства или чумы, — истинный гуманист.
2 декабря 1943 г.
Суд
Я долго ждал этого часа. Я ждал его на дорогах Франции, где гитлеровцы расстреливали беззащитных беженцев. Я ждал его в Истре и в Волоколамске, глядя на пепелища и виселицы. Я ждал его в селах Белоруссии, в городах омраченной Украины. Я ждал часа, когда прозвучат слова: «Суд идет». Сегодня я их услыхал.
Главы союзных государств торжественно заявили, что фашистские преступники не уйдут от суда. Суд открыт. На скамье подсудимых кроме презренного предателя три немца. Это первые. Но это не последние. Мы запомним 15 декабря — в этот день мы перестали говорить о предстоящем суде над преступниками, мы начали их судить.
Суд происходит в израненном, оскорбленном Харькове. Здесь и камни кричат о преступлениях. Я не говорю сейчас о сожженных домах. Дом можно построить заново. Но кто воскресит убитых? Свыше тридцати тысяч харьковчан погибли, замученные немцами. Среди них были русские, евреи, украинцы, учителя, рабочие, доктора, студенты, молоденькие девушки, беременные женщины, грудные младенцы, парализованные старухи.
На Московской улице качались повешенные. В лесопарке немцы закапывали полумертвых детей в могилы. Это были дети русских, украинцев. В яру за Тракторным заводом убивали еврейских детей. Я помню страшную исповедь Марии Сокол. Она убежала с Тракторного. Она потеряла пальцы на ногах, но сохранила жизнь. «Я пошла в соседний барак. Оттуда накануне всех увезли. Мертвые люди, посуда, пух из подушек, еда и кал — все было перемешано. В одном углу на постели лежала мертвая женщина, опустив руку, а маленький ребенок сосал ее мертвый палец. На следующий день был наш черед. Вечером привезли молодую женщину, беременную. Когда она услыхала, что утром нас убьют, у нее начались родовые схватки. Она родила, перед тем как пришли палачи». Как забыть крик младенца, который родился за час до казни? Как забыть «душегубку»? Дети не понимали, зачем этот фургон. Они беззаботно кричали: «Мама, иди быстрее, а то машина уйдет без нас». Несколько минут спустя они умирали, удушенные газами.
Сегодня первый день харьковского процесса. Перед нами не солдаты, а палачи. Эсэсовец, капитан контрразведки, полицейский чиновник. Их судят гласно, по законам Советской республики. Они могут защищаться. Каждое слово переводится с немецкого на русский или с русского на немецкий. Их трое, я не считаю предателя. Среди них и старый палач, профессор заплечных дел Вильгельм Лангхельд, и молокосос Ганс Риц, который быстро усвоил секреты душегубки и азы расстрелов. Впрочем, скамья подсудимых много поместительней. В обвинительном заключении упомянуты еще не пойманные командиры дивизий «Адольф Гитлер», «Мертвая голова». Вряд ли эти обергруппенфюреры (так именуют эсэсовских генералов) сегодня спокойно уснут. Богиня Фемида, с весами справедливости и с повязанными глазами, напомнила генералам Дитриху и Симону, что их дни сочтены.
На скамье подсудимых мы как бы видим и другие лица. При словах «Суд идет!» должен вздрогнуть и Гитлер в своем бомбоубежище. Злодеяния подсудимых — не патология трех садистов, не разгул трех выродков. Это выполнение германского плана истребления и порабощения всех народов. План давно был предложен Гитлером. Его разрабатывали гестаповцы, эсэсовцы, министры третьего рейха, генералы рейхсвера, промышленники Рура, прусские бароны. Его скрепили немцы своим послушанием: они сделались соучастниками страшных злодеяний. Душегубка — не кустарное производство сопляка Ганса Рица, это новый вид вооружения, которым гордится германская армия.