Войны несчитанные вёрсты
Шрифт:
Вручение Знамен нового образца проводилось в торжественной обстановке. На митингах, сопутствующих вручениям, воины частей и соединений давали клятву на верность делу окончательного разгрома заклятого врага, заверяли командование, партию и правительство, что не пожалеют ни сил, ни жизни для достижения этой цели.
* * *
Проект ультиматума, направленный нами в Ставку, вернулся без заметных изменений. Теперь предстояло вручить его Паулюсу.
Мы были готовы к тому, что получив наш ультиматум, командование 6-й немецко-фашистской армии вполне может утаить его содержание от личного состава окруженных войск. По этой причине было решено
Для вручения текста ультиматума непосредственно командующему 6-й немецко-фашистской армии генералу Паулюсу из числа добровольцев были отобраны - сотрудник штаба майор А. М. Смыслов и переводчик из политуправления капитан Н. Д. Дятленко.
Когда они явились по вызову в Военный совет, я их спросил:
– Можете ли вы выполнить такое ответственное и опасное поручение? Нам не известно, как встретит вас враг при вашем выходе из окопа. До сих пор он открывал огонь по выставленным шапкам и каскам.
Оба, не колеблясь, ответили, что готовы к любым испытаниям и будут считать за честь выполнение почетного боевого задания.
История вручения ультиматума Паулюсу описана с исчерпывающими подробностями во всех трудах, посвященных Сталинградской битве, во всех воспоминаниях участников тех событий. Поэтому разрешу себе здесь только напомнить, что первый выход парламентеров закончился неудачно: противник встретил их огнем. Ставкой было предложено повторить попытку. На этот раз парламентеры были допущены в первую линию вражеских окопов, откуда майор А. М. Смыслов, уже один, с завязанными глазами, был препровожден, судя по всему, к одному из командиров соединений. Этот немецкий генерал принял от парламентера пакет с ультиматумом, заявив при этом, что генерал Паулюс с текстом документа знаком из радиопередач и ультиматум отклоняет.
Майору А. М. Смыслову вновь завязали глаза и доставили на пункт перехода парламентерами линии фронта, откуда он вместе с ожидавшим его там капитаном Н. Д. Дятленко и вернулся в расположение наших войск.
Все это произошло утром 9 января. Получив сообщение о результатах миссии наших парламентеров, мы какое-то время еще продолжали ожидать ответа Паулюса. Но - напрасно! Наши станции радиоперехвата записали радиограммы, исходившие, судя по мощности сигнала и характеру передачи, из штаба армии. Адресованы радиограммы были в Берлин и Таганрог, но дешифровать за короткий срок их не смогли.
На запрос Ставки о положении дел вся история попыток вручения Паулюсу ультиматума была доложена в подробностях. Тогда же Ставка одобрила наше решение - дальнейшие попытки прекратить и 10 января развернуть наступление согласно плану операции "Кольцо".
Днем было написано обращение к воинам фронта, его рассмотрели на Военном совете, срочно отпечатали в типографии фронтовой газеты и с нарочными разослали в войска. В этом обращении говорилось:
"Товарищи бойцы, командиры и политработники! Вы блестяще справились с задачей героической защиты Сталинграда и окружением крупной группировки немецко-фашистских войск. Своей стойкостью и героизмом вы прославили свое имя в веках.
Но это только одна половина задачи. Весь наш советский народ с нетерпением ждет от нас радостного известия о ликвидации окруженных войск противника, полного освобождения из кровавых рук подлого врага героического города Сталинграда...
В победный решительный бой, дорогие товарищи! Овеем свои знамена новой боевой славой, не посрамим чести родной земли. Вперед, боевые орлы! На штурм окруженного врага! Победа будет за нами!"{14}
Незадолго до всех этих событий к нам в качестве члена Военного совета 4 января 1943 года был назначен Центральным Комитетом партии секретарь Сталинградского обкома ВКП(б) Алексей Семенович Чуянов, который в тот же день и прибыл в Заварыкино.
Новая работа, новые, огромного масштаба задачи, напряженная подготовка к наступлению на сильно укрепленную оборону противника без остатка поглощали силы и внимание. Признаюсь, что занятые согласованием различных направлений подготовки к штурму, мы как-то отвлеклись от размышлений о необычности условий, в которых жил, работал и боролся с иноземным нашествием сам город Сталинград - оставшееся там население, его поистине героический рабочий класс.
Приезд А. С. Чуянова, его информация о положении в городе, рассказ о людях и их делах явился для всех нас напоминанием о том, что кроме чисто военных забот есть еще заботы несколько иного свойства, вызванные обстоятельствами особого рода.
В городе, почти полностью разрушенном, в городе, на улицах и площадях которого почти круглосуточно шли бои или громыхали смертоносные разрывы артиллерийских снарядов и мин, беспрерывно атакуемые с воздуха, среди неугасающих пожаров сталинградцы продолжали (сейчас, наверное, трудно даже представить, как это удавалось) ремонтировать подбитые танки и артиллерийские орудия.
При всем этом, уплотняя до предела и без того практически безграничные рабочие дни, коллективы заводов находили возможности выделять людей для комплектования артиллерийских расчетов и танковых экипажей.
Помнится, что зима в тот год выдалась суровая, что особенно остро чувствовалось в разрушенном городе. Обкому партии, областным и городским партийным и советским органам приходилось проявлять все свое мастерство, изобретательность, способности и энергию для обеспечения повседневных нужд сражающегося города.
Как-то очень основательно запомнился мне этот разговор с Алексеем Семеновичем, а то первое знакомство положило начало нашим многолетним, уже послевоенным дружеским отношениям, которые на всем протяжении укреплялись простотой манеры общения и какой-то органической скромностью этого мужественного человека.
После окончания Сталинградской битвы наши пути-дороги на некоторое время разошлись, но после войны встречи возобновились, уже не по служебной надобности, а по товарищескому влечению...
В напряженные дни подготовки к наступлению в еще большей мере раскрылся недюжинный организаторский талант Сергея Федоровича Галаджева. Возвращаясь из ежедневных поездок в войска, мы в те дни встречались с ним, как правило, поздним вечером, а иногда и ночью. Чаще всего он приезжал с кем-нибудь из своих помощников - начальником оргинструкторского отдела полковником Н. С. Сергеевым или помощником по комсомолу майором (чуть позже - подполковником) Носачевым.