Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии

Кузьмин Николай Павлович

Вижу – виновный найден! Терять мне уже было нечего, думаю, под суд меня едва ли отдадут, так как нет в моих действиях состава преступления: из боя я не выходил, боем управлял, а вот с должности, видать, полечу.

Докладываю: «Мы совершали марш по охраняемому маршруту и разведку я вести не мог, так как выполнял задачу – прибыть через 2 часа на Саланг. 177 мсп выполняет боевую задачу, охраняя этот маршрут. Спросите у них, почему они свою задачу не выполнили? Почему командование 108 дивизии не дало мне для сопровождения вертолеты, которые я просил? Почему, когда вечером я доложил им разведданные о том, что на трассе могут

действовать отряды из Панджшера, от этого отмахнулись и никаких мер не приняли?»

А ЧВС опять за Устав хватается, смотрю на него и вдруг осознаю: мы люди с разных планет, он даже не понимает, о чем я говорю. У него одна задача – четко доложить командующему, кто конкретно виноват, и все!

Ведь если будет много виновников, тяжело будет отвечать перед вышестоящими инстанциями, вроде бы уже и часть вины лежит на командовании армии. Поэтому найти одного или нескольких конкретных преступно нерадивых офицеров было главной его задачей.

Мысленно выругал себя за то, что опять влез туда, куда не надо. Нарушил старое армейское правило: не спрашивают – молчи! Молчал бы как Бабенко, может, и полегче бы обошлось. А теперь буду главным виновником.

Улетел генерал, а на следующий день в дивизии получили шифротелеграмму от командующего 40А. В ней было подробно расписано, кто виноват и что привело к подобному… В приказной части: «…начальника разведки 201 мсд подполковника Н.М. Кузьмина, командира 1 мсб 149 мсп майора А.В. Власова от должности отстранить и назначить с понижением. Начальника штаба 149 мсп майора А.А. Бабенко, ввиду непродолжительного пребывания в должности, предупредить о неполном служебном соответствии. Заместителю командира 108 мсд поставить на вид». Мол, лучше дорогу охранять надо!

Я, в общем-то зная нашу армейскую систему, другого и не ожидал. После сильного стресса наступила какая-то апатия. Думаю, хорошо еще, что хоть под суд не отдают. Служить в Афганистане мне еще оставалось больше полугода, куда бы меня ни определили – хуже не будет. Ведь за эти полтора года я участвовал в 6 вертолетных десантах, когда высадка проходила под огнем душманов, а эта засада, в которую мы попали в Дарвазе, была для меня уже третьей. А сколько раз был под обстрелами, когда пули крошили рядом камни или срезали ветки над головой, или полеты на бомбоштурмовые удары, когда мимо пролетали трассирующие пули зенитных пулеметов, я давно не считал. О случае подрыва КШМ на мине я уже здесь писал. Так что острых ощущений я испробовал досыта и уже устал от них.

Пошел к командиру дивизии, спрашиваю кому сдавать должность и чем мне дальше заниматься? Он мне говорит: «Продолжай исполнять свои обязанности. Приказ командующего написан для меня, и за его исполнение отвечаю я. Ты же завтра вылетай в Панджшер, принимай командование разведбатальоном, так как там все командование вышло из строя».

Действительно, командир батальона подполковник Тихонов месяц назад сломал ногу и мог командовать только с БТР, замполит капитан Манукин находился в госпитале после ранения, всеми делами рулил начальник штаба майор Терещенко, но он простудился в горах и с высокой температурой был эвакуирован в медсанбат.

Так что на следующий день пришлось лететь в Панджшер. Но это другая уже история, я расскажу о ней отдельно и подробнее.

Кстати сказать, через неделю, 30 апреля в ущелье Хазара (Панджшер) попал в засаду 1 батальон 682-го мотострелкового полка 108 мсд (недавно переформированного из 285 танкового полка), который потерял убитыми и ранеными почти половину личного состава (111 человек, в том числе убитыми – 53).

Так что наши потери уже не были самыми большими и «пальму первенства» в 40А мы держали очень недолго. Накаркал ЧВС! С генералом же Ремезом судьба меня сводила еще несколько раз. Первый раз я встретил его в Одессе в 1987 году, когда служил там в разведуправлении штаба округа. Он был заместителем ЧВС ставки Юго-Западного направления и приехал к нам на учения.

На строевом смотре, где все мы были в полевой форме, он обратил внимание на мои орденские планки. «Вы, наверное, служили в Афганистане? Мне знакомо ваше лицо». Я ответил, что служил и мы с ним там встречались. Он уже и не помнил, где мы встречались и по какому поводу. Я же не стал вдаваться в подробности нашей встречи в Чаугани. Мы после с ним встречались еще несколько раз, здоровались уже как знакомые и он теперь наверняка не мог вспомнить, почему ему знакомо мое лицо.

Чтобы закончить эту историю, скажу, что с должности меня тогда так и не сняли. Командир дивизии сдержал свое слово. Когда через несколько дней у нас был начальник штаба ТуркВО генерал-полковник Кривошеев, он обратился к нему по моему вопросу, все объяснил и дал мне отличную характеристику.

Генерал Кривошеев позвонил командующему 40А, переговорил с ним, в результате чего никто приказ командующего не отменил, но и никто не потребовал его исполнения. Так закончилась эта история.

В долине пяти львов

Итак, я по приказу комдива отправился в Панджшер («Пандж – пять, Шер – лев) – «долину пяти львов» в переводе с таджикского, потому что основное население в этом уезде составляли таджики.

В Афганистане существует два государственных языка: дари (таджикский) и пушту (язык пуштунов – коренных жителей Афганистана, живущих южнее горного хребта Гиндукуш). Из двуязычия не делатся никакой проблемы: таджики говорят на таджикском, пуштуны – на пушту. Газеты, журналы, книги выходят на двух языках. И никто не поднимает тему – какой же язык главный?

Что касается района операции, то долина реки Панджшер простирается на глубину до 250 км вплоть до пакистанской границы и имеет огромное количество пещер, нор, ущелий, перевалов, проходов, прилегающих к основной долине. Там имеется свободный выход в Бадахшан, Кунар и Лагман, Андараб, Тагаб и Ниджраб, в долину Горбанд и зеленую зону Парвана, в Кабул и на основную автомагистраль, соединяющую Кабул с Термезом, в районе перевала Саланг.

Ширина долины от 8—10 км в начале до 1–2 км в конце. Хребет Гиндукуш, проходящий по северной стороне долины имеет высоты от 5 до 7 тыс. м, горы же на южной стороне Панджшера более низкие, но тоже не менее 3–5 тыс. м.

Это я рассказываю к тому, чтобы прежде чем рассказывать о боевых действиях в горах, необходимо показать условия, в которых приходилось вести эти действия.

Во все годы Панджшер имел несколько особый статус и всегда считался более независимым, чем другие районы Афганистана. Во-первых, его географическое положение: высокогорная местность, горные перевалы, открытые для движения несколько месяцев в году. Во-вторых, мононациональный состав населения – одни таджики, причем всего только нескольких племен.