Воздушная зачистка
Шрифт:
Погладив бледное лицо молодого человека, Гаффар прикрыл ладонью его веки.
«Как же много у него было крови», — отчего-то подумалось, когда медленно снимал свою куртку. Набросив ее на красно-белое месиво, что бесформенной и отвратительно массой расползлось из распоротого осколком живота, дотянулся до толстой трубы ПЗРК. Мальчишка и впрямь фанатично верил в их общее дело — наткнувшись среди этого ада на готовое к выстрелу пусковое устройство «Стингера», куда-то тащил его и до последнего мгновения крепко сжимал черную рукоять.
Гаффар
Глава третья
Афганистан, аэродром Джелалабада
Апрель 1987 г
— Помоги нам, Господи, — шепчу я одними губами, и вдавливаю кнопку в панель запуска. — Поехали…
Есть воспламенение! Топливо исправно поступает в камеру сгорания, температура растет. Турбина медленно набирает обороты…
«Давай-давай-давай, родная!..» — подгоняю я стрелку указателя оборотов. Взгляд мечется по приборной доске, контролируя процесс запуска. Сигнальные табло не раздражают беспрерывным миганием, и это уже большой плюс.
Максимыч тормошит за плечо и показывает красноречивым жестом: «вводи коррекцию!»
Я плавно поворачиваю рукоятку на рычаге «шаг-газ», и мы оба, словно под воздействием гипноза, наблюдаем за оборотами левого двигателя…
Бог меня услышал. Кажется, все в порядке: обороты левого в точности совпадают с оборотами правого. Температура масла и газов — в пределах нормы. Сейчас погоняю его пару минут на повышенных режимах и выключу для контрольного осмотра технической бригадой. Мало ли — вдруг где-то выбивает масло или подтекает топливо?..
Осмотр — несложная задача и много времени не отнимет…
Боевые машины десанта выпустили по парочке смачных клубов черного дыма. Сидя в кабине «вертушки», звука их взревевших движков я уже не слышу. Техники закончили осмотр левого двигателя с важнейшими агрегатами, и дают мне отмашку — запускай!
И вот мы с Максимычем опять наблюдаем за стрелками указателя оборотов. Я, сидя в пилотской кабине, он — выглядывая из-за спинки моего кресла.
Все в пределах нормы. Можем лететь на базу.
Техники поспешно собирают инструмент и располагаются на полу грузовой кабины; инженер эскадрильи занимает место летчика-оператора.
Я жестом подзываю командира десантников — надо поблагодарить парня и его надежных ребят! Несущий винт молотит высоко над землей, но сухопутный офицер все равно опасливо пригибает голову. Подбежав, взбирается по борту к открытой дверце.
Пожимая ладонь, наклоняюсь и кричу ему в ухо:
— Спасибо, мужики! Уезжайте!..
— Не-е, — упрямо бодает тот чубом воздух. — Сначала вы! А у меня строжайший приказ: обеспечивать вашу безопасность до вылета на базу.
— Ладно. Только не задерживайтесь тут. Удачи тебе!
Согнувшись пополам, молодой офицер бежит прочь от вертолета, запрыгивает на броню ближайшей «бээмдэшки» и машет кепкой на прощание.
Захлопываю бронированную дверцу; плавно ввожу «коррекцию», еще разок контролирую обороты. Молодцы технари — новый движок работает не хуже швейцарских часов.
Поехали!..
«Вертушка» послушно отрывает от земли шасси, две-три секунды висит на небольшой высоте: проверяю работу основных систем на взлетном режиме. Все в пределах нормы.
Доворачивая вправо, я машинально (а точнее по привычке) бросаю взгляд на темнеющую вдали полосу «зеленки»…
И вдруг замечаю в километре одинокую фигурку человека, идущего к нашей площадке. В руках он держит какую-то трубу, очень похожую на ПЗРК. И, кажется, забрасывает ее на плечо — обычно так стрелки-операторы готовятся к пуску…
— Этого еще не хватало! Последний из могикан», — шепчу я, играя желваками.
Подправив курс и разгоняя скорость, лечу прямо на него.
Дистанция великовата, и я не могу точно определить, что у него в руках: «Стингер» или пустой контейнер от ракеты. Но рисковать людьми не собираюсь.
И, словно опережая мои мысли, большой палец правой ладони откидывает предохранительный колпачок на ручке управления, мягко ложится на кнопку управления огнем…
Хорошенько прицелиться не получается — нет времени. Как бы хорошо не работал левый двигатель, работы все ж таки произведены наспех, дабы долететь до базы. А уж там спецы займутся машиной всерьез.
Но мое недавнее предположение об оставшихся в ленте боеприпасах оказалось верным. Снаряды вылетели из спаренных стволов пушки одним махом. Не знают, сколько их там оставалось — два или три десятка — при сумасшедшей скорострельности НР-30 в три тысячи выстрелов в минуту, залп длился не дольше секунды. И не знаю, попал ли я в человека с ПЗРК на плече…
Резко наклоняю машину вправо — выполняю разворот в сторону аэродрома. И краем глаза вижу поднявшееся облако пыли на том месте, где секундой раньше маячила одинокая фигурка последнего «духа»…
— «Контур», «340-му», — запрашиваю КДП.
Даже на небольшой высоте полета связь работает отменно — не то что на земле. Дежуривший на КДП руководитель без проблем слышит мой короткий доклад о взлете и разрешает подход к четвертому развороту.
Долетаем быстро и, слава богу, без приключений. Системы и новый двигатель работали без сбоев.
Что для скоростного боевого вертолета пятнадцать километров? Три минуты полета на предельно-малой высоте и вот она — родная ВПП джелалабадского аэродрома.