Воздушный снайпер
Шрифт:
Под командный пункт части приспособили просторное, удобное помещение на краю летного поля. Здесь получением боевого задания начинали фронтовой день, здесь он и заканчивался разбором. Если была погода, работали все светлое время дня, но летали теперь без перенапряжения - по нормативам, установленным приказами на военное время.
На командном пункте Голубев появился рано. Ночью в полк поступил важный приказ, требовалось хорошенько поразмыслить, как его эффективнее выполнить. Подполковника встретил оперативный дежурный, доложил: за ночь в полку ничего существенного не произошло.
– В семь тридцать вызовите
Голубев прошел в свою комнату, расстелил на столе карту, задумался. Вчера полк прикрывал корабли в устье Финского залива, вел разведку. Задания остаются такими же и на сегодня, но, говоря о них, генерал Самохин добавил слова: "Есть одно очень важное и ответственное". Поручить его Голубев и решил эскадрилье Федорина. "Где же он?" - нервничал подполковник.
– Вызывали, товарищ командир?
– спросил вошедший Анатолий Федорин.
– Да, вызывал, - подтвердил Голубев.
– На сегодня все задания отменяю, ставлю новое. Подойдите сюда.
Капитан шагнул к карте. Каждое неизвестное задание вызывает интерес и деловое любопытство, в нем всегда есть что-то загадочное.
– Место действия - устье Финского залива, - пояснил командир полка.
– Только прикрывать будете не корабли, а всего один Ли-2. Секрета не делаю, на нем высокопоставленное лицо летит из Хельсинки в Таллин. У транспортника будут специально выделенные для охраны самолеты. А ваша задача - не допустить в коридор перелета вражеские истребители.
– Дело привычное, - отозвался Федорин, посмотрев на узкую заштрихованную полоску, по которой скользил карандаш подполковника.
– Но это случай особый, - подчеркнул командир полка.
– Как думаете выполнять задание?
Федорин наклонился. Над переносицей у него собрались глубокие складки. Некоторое время он смотрел на карту, затем решительно ответил:
– Лета здесь минут пятнадцать. Эскадрилью разделю на две группы, эшелонирую их по высоте. Мы два раза проутюжим коридор до появления транспортника, а потом пройдем вместе с ним к Таллину.
Голубев согласился с предложением капитана, не сделал никакой поправки. Он верил в командиров эскадрилий. Но все-таки предупредил:
– Учтите, как правило, открыто в бой фашистские летчики уже не бросаются, на это у них теперь кишка тонка. А вот исподтишка подкузьмить могут.
Голубев встал, давая понять: разговор окончен.
– Разрешите выполнять?
– спросил Федорин.
– Выполняйте. Вылет по моему сигналу. За этот самолет головой отвечаете.
Капитан ушел. А Голубев еще долго сидел над картой. Почему-то не покидало неожиданно возникшее чувство опасения: успешно ли будет выполнено важное задание? "Проще бы самому подняться в небо, чем посылать других и мучительно ждать их возвращения", - размышлял командир полка. Но командующий ВВС флота приказал ему неотлучно быть у телефона, пока не завершится перелет транспортного самолета.
Аэродром то оглашался гулом моторов, то погружался в тишину. Истребители по графику уходили на задание, а возвратившись, заруливали на стоянку. Летчики первой эскадрильи сидели в кабинах, с нетерпением ждали сигнала. Техники собрались в сторонке, переговаривались.
На большой скорости к машине Федорина подкатила черная "эмка", из
"Эмка" вскоре уехала, а восемь Ла-5, урча моторами, двинулись к старту. Они выстроились на краю взлетной полосы, словно отдыхая после руления, затем упруго и легко разбежались и, оторвавшись, быстро скрылись в мутноватом, сплошь покрытом низкими облаками небе.
Над заливом восьмерка "лавочкиных" заняла свои эшелоны. Звено Федорина шло вверху, под кромкой облаков. А второе, во главе со старшим лейтенантом Сафроновым, летело на пятьсот метров ниже, почти у самой воды. Дойдя до Таллинской бухты и ничего не обнаружив, эскадрилья легла на обратный курс.
Федорин волновался. Оно и понятно: приближалась точка, откуда вот-вот должен был подняться транспортный самолет. Довольно низкая облачность давала противнику возможность внезапно напасть и одиночными экипажами, и группами. Показался берег, чуть позже и аэродром. По нему тянулись вихри снега. "Взлетают", - догадался Федорин и вскоре увидел пузатый двухмоторный Ли-2 в сопровождении шестерки остроносых "яков".
– Держись внизу, - предупредил Федорин на всякий случай Сафронова, а сам по-прежнему остался в верхнем ярусе.
Фашистские истребители могли вывалиться из облаков, подкрасться на бреющем. Это капитан предугадывал еще до вылета. Единственного он не знал - состояния погоды. А сейчас очень мешала дымка, на темном фоне моря плохо было видно, что происходит внизу. "Но там четверка Ла-5, - подумал Федорин, - можно на нее положиться". И не ошибся.
– Справа у воды два "фокке-вульфа", - раздался в эфире голос Сафронова.
"Значит, пронюхали о перелете. Будет этой паре и подкрепление", - решил охваченный тревогой Федорин. Но по радио продолжал спокойно:
– Атакуйте парой. Все не бросайтесь!
Сафронов прикинул, как лучше преградить путь "фоккерам". Лобовая атака явно не годилась. В случае неудачи "фокке-вульфы" могли проскочить к Ли-2, а "лавочкиным" требовалось разворачиваться на сто восемьдесят градусов. "А что, если?.." - возникла у Сафронова дерзкая мысль.
– Оставайся на месте, смотри за горизонтом!
– скомандовал Сафронов ведущему второй пары.
Сам же он круто отвернул вправо и дал полный газ мотору. Но не успел летчик направить нос своего самолета на ближнего "фоккера", как напарник последнего резко сманеврировал и бросился наперерез "лавочкину". Какие-то мгновения оба истребителя - наш и вражеский - находились в атаке. Но Сафронов раньше нажал на гашетку, и заплясали по воде рядом с "фокке-вульфом" мелкие фонтанчики брызг. "Эх, промахнулся!"- выдохнул Сафронов. На вторую очередь уже не хватало времени, и летчик, потянув ручку управления на себя, бросил машину вверх.