Вождь окасов
Шрифт:
Ученые старались доказать, что Америка страна совершенно новая сравнительно со Старым Светом; это предположение так же нелепо, как и то, что она заселена выходцами из Азии через Берингов пролив.
Краснокожая раса не имеет никакого отношения к белой, черной или желтой расам и точно так же, как и они, первобытна и исконна.
Чилийская земля, особенно часть ароканская, одна из самых странных в Новом Свете. В Чили более двадцати вулканов и некоторые из них, как например Отако, достигают огромной высоты; поэтому в Чили очень часто случаются землетрясения. Не проходит года, чтобы
Арокания разделяется, как мы уже сказали, на четыре области, совершенно отдельные.
Та, которая идет вдоль моря и которую называют областью морской, плоская, но однако беспрерывно дает себя знать те неровности почвы, которые, поднимаясь мало-помалу, доходят до Кордильерских гор и в некоторых местах представляют значительные возвышенности.
Миль за десять от Сан-Мигуэля, жалкого селения, населенного тремя десятками пастухов, по дороге к Аро-ко, земля быстро возвышается и вдруг образовывает гранитную стену, вершина которой покрыта девственным лесом, соснами и дубами, непроницаемыми даже для лучей солнца.
В этой стене сама природа проложила проход не шире десяти метров. Длина его простирается на пять километров; он состоит из множества прихотливых и запутанных изворотов. С каждой стороны этого грозного ущелья земля покрыта деревьями и кустарниками, которые возвышаются уступами и могут в случае нужды служить неприступными окопами для людей, которые вздумали бы защищать этот проход. Антинагюэль не преувеличил выгод этой позиции, когда говорил, что пятьсот решительных человек могут смело защищаться на ней против целой армии.
Это место называется el canon del rio seco, название довольно обыкновенное в Америке. Начало его очень понятно, потому что хотя растительность и давно покрыла бока этой стены изумрудным ковром, но ясно видно, что во времена отдаленные, вследствие ли землетрясения или какого-либо другого переворота природы, этот проход образовался насильственно от сильного напора воды, стекающей с высот Андов в море.
Солнце начинало показываться на горизонте; предметы были еще полузакрыты тенями ночи, которые быстро уменьшались, придавая всему самый фантастический вид; величественный пейзаж, о котором мы старались дать читателю понятие, незаметно выходил из густого тумана, который скрывал его и делался реже на острых оконечностях скал и на высоких ветвях деревьев. Совершенная тишина царствовала в ущелье.
В верхних слоях воздуха, над ущельем, медленно кружились стаи огромных коршунов. По временам из чащи выбегала лань и, остановясь на вершине скалы, поднимала вверх свою умную голову, с беспокойством обнюхивала воздух и исчезала.
Если бы в эту минуту какой-нибудь человек нашел возможность парить около коршунов, он насладился бы странным и необыкновенно интересным зрелищем. Он понял бы с первого взгляда, что в этом обманчивом безмолвии, в этом мнимом уединении таилась страшная гроза.
Это уединенное место было наполнено людьми. Анти-нагюэль, как и сказал Черному Оленю, приехал в ущелье, не желая пропустить через него испанцев. Токи, как опытный вождь, расположился бивуаком около стены, несколько выше иссохшего ложа реки.
К
Эти распоряжения заняли довольно мало времени. Было два часа утра, когда все воины были размещены. Антинагюэль, за которым шаг за шагом следовала Красавица, хотевшая все видеть лично, осмотрел посты, дал ясные и точные инструкции ульменам и вернулся к бивуаку, который составлял авангард засады.
– Что же мы будем делать теперь? – спросила донна Мария.
– Ждать, – отвечал Антинагюэль.
И, завернувшись в плащ, он растянулся на земле и закрыл глаза. Красавица, для которой построили из ветвей род хижины, удалилась в это убежище, чтобы отдохнуть несколько часов, что было для нее необходимо после утомлений этого дня.
Между тем, вот что происходило у испанцев. Они пустились в путь незадолго до восхода солнца, составляя отряд в пятьсот всадников. Посреди их шел обезоруженный Бустаменте. За ним наблюдали два копьеносца, которым было приказано прострелить ему голову при малейшем подозрительном движении. Генерал шел с лицом бледным, с нахмуренными бровями и с задумчивым видом.
Впереди этого отряда шел другой почти равной силы; его составляли по-видимому индейцы. Мы говорим по-видимому, потому что эти люди были чилийцы, но их ароканский костюм, их вооружение и даже убранство лошадей, все в их переодевании было так верно, что даже проницательный глаз индейца не мог бы не ошибиться на близком расстоянии. Этими мнимыми индейцами командовал Жоан, который шел впереди и осматривал пытливым взором высокую траву, чтобы удостовериться, не подсматривает ли за ними какой-нибудь шпион.
В двадцати пяти километрах от Вальдивии, на половине дороги от ущелья, второй отряд остановился, между тем как тот, который был под командой Жоана, продолжал двигаться вперед. Так как мнимые индейцы ехали крупной рысью, они скоро значительно обогнали второй отряд и совершенно исчезли в извилинах дороги.
Оказалось, что второй отряд только этого и ждал, потому что он тотчас опять двинулся вперед. Только он шел медленно и удваивал предосторожности.
Четыре всадника остались позади. Эти всадники, оживленно разговаривавшие между собой, были дон Та-део де Леон, дон Грегорио Перальта, Курумилла и граф Луи.
– Итак, – сказал дон Грегорио, – вы никого не хотите брать с собой?
– Никого; довольно нас двоих, – отвечал Курумилла, указывая на француза.
– Почему вы не берете меня? – спросил дон Тадео.
– Я не отказываюсь от этого, – возразил вождь, – и если сам не пригласил вас, то потому, что думал, что вы предпочитаете остаться с вашими солдатами.
– Я хочу как можно скорее увидеть мою дочь.
– Отправимся же, – вскричал Курумилла и, обратившись к дону Грегорио, прибавил: – Помните, вождь, что вы не должны входить в ущелье прежде чем на вершине горбатой горы засверкает огонь.