Возлюбленная колдуна
Шрифт:
Пролог
Эрин, 889 г.
—Не нужно так расстраиваться, Коннор. К счастью, ни одна из других твоих способностей нисколько не ослаблена. Я бы даже сказала — просто чудо, что у тебя вообще есть хоть какие-то способности. — И Эйслинг, изогнув золотистую бровь, перевела взгляд с племянника на сестру. — С твоей-то наследственностью!
Щеки Сиары вспыхнули под взглядом младшей сестры.
— В его наследственности нет ничего плохого!
Коннор
— Твой брак дал нам до появления Коннора одного посредственного ребенка и пятерых мертворожденных. — И Эйслинг недовольно покачала головой. — Похоже, наша кровь плохо перемешивается с кровью твоего великого викинга. Помнится, еще до вашей свадьбы я говорила, что безрассудно следовать прихотям сердца.
— Нам в известном смысле повезло, что другие дети не оказались столь же одаренными, как Коннор. Воспитать мальчика с такими способностями так, чтобы его отец ничего не узнал о них, было непростой задачей.
— Если бы ты вышла замуж за представителя своего рода, тебе бы не пришлось скрывать от смертного свою истинную сущность.
— Я влюбилась, тут уж ничего не поделаешь.
— Сколько времени мы еще будем расточать свое наследие, пока могущество нашего рода не исчезнет, как дым?
— Любовь сильнее, чем все наше могущество!
— Чепуха!
В каменном очаге за спинами женщин плясали языки пламени, пылавшие тем ярче, чем сильнее разгорался спор. Казалось, огни свечей танцевали в ритмах их гнева.
— Мы — народ Туата-Де-Дананн!Когда-то мы были великими чародеями и правили в Атлантиде, а потом здесь, в Эрин! — Эйслинг сжала в руке медальон, который носила на золотой цепочке вокруг шеи. — А теперь мы вынуждены прятаться, дрожа от страха! Мы вынуждены скрывать свое могущество, опасаясь, что нас уничтожат!
— Видимо, ты считаешь меня повинной в упадке нашего народа?
— Если мы и дальше будем идти этим путем, немногих представителей рода Туата-Де-Дананнбудет носить земля, — произнесла Эйслинг, глядя на огонь, будто за языками пламени видела трагические картины грядущего поколения. — Через тысячу лет останется только горстка людей, не забывших древние знания, и их дети не будут даже подозревать, что они обладают «силой Матери-Земли».
Зимний холодный ветер просачивался сквозь каменную кладку башни и проникал в кровь Коннора, заставляя подрагивать красочные гобелены на стенах. Эйслинг обладала могучим даром предсказания. То, что она предвидела, непременно должно было произойти. И все же он не мог отказаться от женщины своих снов, чтобы жениться на одной из дочерей племени Сидхе;поступить так означало бы принести в жертву свою душу.
— Эйслинг, если ты так озабочена судьбами нашего потомства, то почему сама не
Эйслинг нервно вертела в пальцах кулон — древний золотой медальон, в который был вставлен изумрудный птичий глаз, подмигивающий в мерцающем пламени.
— Поосторожнее, Сиара!
— Чем ты можешь навредить — заполнить мою постель лягушками, как сделала в мою брачную ночь?
Эйслинг улыбнулась:
— Например.
— Зачем ты…
Коннор, утомленный спором, зевнул. Один взмах руки — и обе женщины поплыли вверх, к толстым балкам потолка, и их одежды колыхались, подобно алым и эбеновым, изумрудным и золотистым крыльям бабочек, взмывающих от земли.
— Коннор! — воскликнули они хором. Коннор поднял глаза на женщин, паривших в трех футах над полом. Черные волосы его матери и светлые Эйслинг различались как полночь и ясный день, но все же у обеих женщин было много общего — изящество фигуры, кожа, нежная и гладкая, как кожа ребенка; время почти не имело власти над его народом. Обе женщины парили в центре зала, как два ангела, и их серебристо-голубые глаза блестели гневом.
— Спусти нас на пол, мальчишка! — кричала Сиара.
— Кажется, мне снова удалось привлечь ваше внимание, — Коннор прижал друг к другу кончики пальцев, улыбаясь женщинам. — Я понимаю, что моя судьба далеко не так важна, как спор тридцатилетней давности. Но я надеялся, что вы могли бы помочь мне понять то, что меня волнует.
Женщины переглянулись; чувство вины остудило их гнев. Они собрались сегодня, чтобы разгадать смысл сновидений, преследующих Коннора с самого детства.
— Он прав! — Сиара процедила эти слова, Как скряга, отсчитывающий монеты.
— Я никогда не отворачивалась от племянника, когда Коннору была нужна моя помощь, — заявила Эйслинг, перебрасывая через плечо целую прядь своих длинных золотистых волос, и они зашуршали по алому шелку платья. — Я передавала ему древние знания, пока ты развлекалась тем, что играла в жену смертного.
Сиара скрестила руки на груди. На золотом шитье ее широких изумрудно-зеленых рукавов мерцали отблески огня.
— Я благодарна за то, что ты тратила время на моего сына, но если ты думаешь, что я стану…
Коннор взмахнул рукой. Женщины еще выше поднялись над полом.
— Хорошо, хорошо! — крикнула Сиара.
— Коннор, хватит!
— Обещаете примерно себя вести? — спросил Коннор, остановив их в футе от потолочных балок.
— Да! — воскликнули женщины хором. Коннор щелкнул пальцами, и обе женщины опустились в вихре изумрудного и алого шелка на тростник, покрывающий пол.
— Этот викинг просто невозможен, — пробормотала Эйслинг, но улыбка, приподнявшая уголки ее рта, не вязалась с суровым тоном голоса. Она оправила широкие алые рукава платья, как будто восстанавливая свое достоинство, после чего достала кусочек янтаря из золотистого шелкового мешочка, который висел на толстой золотой цепочке у ее пояса.