Возмездие
Шрифт:
– Надеюсь, сейчас ты не забыл закрыть дверь в подвал?
– Нет, шеф, не забыл.
Главарь банды приказал:
– Тогда выводи девушек из камер. По одной выводи и приковывай к трубе вдоль стены душевой. Последней выведешь эту. – Абадзе кивнул на Васильеву. – И подготовь мне дубинку. Не биту, а короткую крепкую дубинку. Сучка, что решила пойти против нас, умрет медленной смертью. А чтобы она не металась по душевой, привяжи ее за руки к верхней трубе подачи горячей воды. Так, чтобы она висела прямо напротив своих подруг по несчастью. Или счастью, чего не смогла оценить. Тебе все ясно?
– Так
– Работай, я буду в твоей комнате. Перекурю, перед тем как приступить к экзекуции. Вперед!
– А ты попросишь за меня брата?
Абадзе-младший повысил голос:
– Выполняй приказ, идиот!
– Слушаюсь! Пятнадцать минут, и все будет готово!
Главарь банды прошел в каморку надзирателя. Снял с себя летний костюм, переоделся в спортивный костюм Богданова. Увидел на тумбочке начатую бутылку водки, рядом стакан. Стакан брезгливо сбросил на пол. Взял бутылку, сделал несколько крупных глотков из горла. Поморщился:
– И что за гадость пьет этот Богдан? Где только берет подобную дешевку. Не иначе специально заказывает, экономя деньги. Зря экономил, не пригодятся, хотя… стоит ли казнить надсмотрщика? Да, он заслужил смерть, но казнь может повлиять на моральное состояние бойцов. Негативно повлиять. Это только усложнит работу. Поговорим с братом, окончательное решение принимать ему.
В каморку вошел Богданов с дубинкой в руке, доложил:
– Шеф! Ваше приказание выполнено, девки в душевой.
– Как они?
– Напуганы так, что трясутся!
– Это хорошо! Давай дубинку!
Надсмотрщик передал главарю банды оружие убийства. Абадзе похлопал дубинкой по ладони:
– Пойдет! Ну что, Богдан, идем к нашим девочкам? Кстати, ты не в претензии, что я воспользовался твоим костюмом?
– Нет, шеф, тебе бы еще сменить туфли, вон в углу кроссовки стоят.
– Дело говоришь!
Главарь переобулся. Затем спросил:
– А где ты берешь такую паршивую водку?
– Сабиру заказываю!
– Отравиться не боишься? Это же дихлофос, а не водка.
– Я и не такую гадость пил. Главное, чтобы по мозгам била, остальное ерунда.
– И чтобы стоила дешево, да?
– И это тоже!
– Ладно, идем!
Абадзе и Богданов, пройдя коридор с пустыми камерами, вошли в душевую комнату. Дверь в туалет была закрыта, сбоку вдоль стены, прикованные наручниками за одну руку к трубе, стояли одетые в больничные костюмы молодые красивые и до предела испуганные девушки. Среди них и недавно похищенная Короленко. Екатерина дрожала всем телом. Напротив, едва касаясь пола, висела виновница предстоящего кровавого действа. Абадзе встал перед девушками:
– Бесценные мои красотки! Вы все искали себе богатеньких друзей. Мы решили помочь вам и поэтому доставили сюда, откуда для вас начинается путь в новую, обеспеченную жизнь. Ту жизнь, к которой вы и стремились. Но не все, оказывается, оценили нашу доброту. Нашлась-таки одна неблагодарная овца, решившая, что может делать все, что захочет. Это не так. Пока вы находитесь здесь, то обязаны вести себя тихо. Это потом, когда окажетесь в богатых домах, проявляйте норов сколько хотите. Здесь же я не потерплю ни малейшего неповиновения. То, что сделала ваша подруга, Ирина Константиновна Васильева, глупо. Тем, что девушка покалечила себя, она подписала собственный приговор. Порченый товар никому не нужен, а членовредительство карается смертью. Да, да, для меня вы обычный товар, это для вас я благодетель. Мне без разницы, к кому вы в дальнейшем попадете, лишь бы ваш будущий хозяин или муж заплатил. За вас за всех готовы заплатить, и хочу отметить, люди уважаемые, богатые, достойные. Они не будут держать вас в камерах, а окружат вниманием и заботой. Радуйтесь, дурочки, что скоро увидите то, что большинству женщин увидеть не суждено никогда и о чем они мечтают в сладких снах. Для вас же сон станет явью. Но кого я предоставлю покупателям, если вы, как Васильева, начнете портить себе шкуры? Этого я допустить не могу. И чтобы произошедшее не повторилось, стоящая или, вернее, висящая перед вами сука будет на ваших глазах казнена. Таково мое решение. Как говорится, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Вы все должны смотреть на казнь. Богдан!
Абадзе повернулся к надсмотрщику:
– Богдан, следи за тем, чтобы ни одна из девок не отвернула череп и не закрыла глаза. Тем, кто нарушит приказ, разрешаю вколоть препарат «Н-5».
Главарь банды перевел взгляд на девушек:
– Не думаю, что кто-то захочет вновь испытать на себе этот препарат.
«Н-5» являлся очень больным уколом, вызывающим судороги и шок. Применялся во время пыток еще в фашистских концлагерях.
Абадзе спросил, завершая монолог:
– Всем все понятно?
Девушки промолчали.
Тогда крикнул Богданов:
– Отвечать на вопрос шефа, суки, пока я не заставил открыть ваши пасти!
Пленницы утвердительно закивали.
Абадзе проговорил:
– Вот так-то лучше!
И, повернувшись, поигрывая дубинкой, подошел к несчастной Васильевой:
– Ну, что, красотка, ты успела помолиться? Или в твоем возрасте вера ничего не значит?
Девушка попросила:
– Не убивайте меня, пожалуйста, я прислугой у вас буду, все, что ни прикажете, сделаю!
– Вот как ты запела, подраненная птичка? Поздно, дорогая! Получай, что заслужила!
Отойдя на шаг назад, слегка размахнувшись, Абадзе нанес Васильевой удар по ребрам. Массивная, хоть и короткая дубинка сделала свое дело. Сначала раздался хруст поломанных ребер, затем вопль несчастной. Абадзе ударил еще, затем еще раз. Постепенно он вошел в раж. Удары посыпались по всему телу, ломая кости ног, таза, рук. Кожа тряслась и рвалась, как бумага, из ран вылетали брызги крови. Вскоре избиваемая девушка потеряла сознание, голова ее повисла, перебитые ноги неестественно подогнулись. Весь забрызганный кровью, Абадзе остановился. Перевел дыхание, сплюнул густую слюну на пол, крикнул Богданову:
– Богдан, отцепи ее от трубы!
Надсмотрщик бросился к изуродованному телу еще живой Васильевой, ударом тесака перерубил державшие кисти веревки. Тело несчастной рухнуло на пол. Абадзе взглянул на девушек. Те стояли в ступоре, из глаз текли слезы.
Все молчали, шокированные увиденным.
Абадзе усмехнулся:
– Ну а сейчас поставим точку в казни. Достаточно зрелища.
Он дважды ударил дубинкой по голове Васильевой. Череп лопнул, пол окрасился в серо-красную жидкость. Девушка, посмевшая воспротивиться насилию, умерла.