Возьми меня на поруки
Шрифт:
— Ладно, буду у твоего дома в восемь, — буркнул Глеб и сразу положил трубку.
24
И вот наступил вечер. Хоть руки у меня и дрожали от волнения, я сделала довольно приличный макияж, уложила волосы и нарядилась в одно из новых платьев. Мне очень хотелось порадовать Глеба. В конце концов, ради меня человек пошел на тяготы и лишения, а мы, женщины, существа благодарные.
В новом платье было страшно присесть,
В двадцать минут девятого нервы у меня сдали, и я схватилась за телефон.
Мне хотелось наговорить Глебу гадостей за то, что он так нагло меня «прокатил». Вот только телефон у Алининого брата оказался отключен. Я чуть было не расплакалась. Блин! Не стоило вообще с ним связываться.
— Ты чего нервничаешь? — спросила мама, которая хоть и корпела увлеченно над чертежами, все равно обратила внимание на мое рассерженное сопение.
Я вздохнула:
— Мне нужно купить угощение к завтрашнему чаепитию в доме престарелых. Договорилась со знакомым, что он свозит меня в «Ашан», а он, кажется, обо мне забыл.
— Сочувствую, — пробормотала мама.
Я кое-как собралась с мыслями и быстро стянула дурацкое платье:
— Ладно! Поеду на автобусе, пока супермаркет не закрылся.
Мама встрепенулась:
— А потом как дотащишь коробки? Хочешь, я с тобой поеду?
— Не надо, — отмахнулась я, — я же теперь само обаяние, так что на месте сниму себе какого-нибудь красавчика для переноски тяжестей.
— Чего? — глаза мамы округлились.
Я сделала невинное лицо:
— На такси раскошелюсь, говорю.
— Ты там осторожней, — между маминых бровей залегли морщинки. — Все же с деньгами едешь.
— Ага! — кивнула я. — Постараюсь не поддаться соблазну и не проиграть все в игровых автоматах.
А потом невольно вздохнула: сумму, которую мне выделили на застолье, и деньгами-то назвать трудно. Копейки. Буду опять добавлять из своих.
Через минуту я превратила модную укладку в пучок и нацепила джинсы и свитер. Так мне даже больше нравилось, только настроение упало к нулю. И даже предстоящий завтра концерт почему-то не радовал. Но это ничего. Сейчас выйду на улицу, и настроение сразу поднимется.
Я быстро чмокнула маму и, накинув куртку, побежала на остановку.
По закону подлости, автобуса долго не было. А потом вообще пошел дождь — такой приличный тропический ливень, с оглушительным громом и молнией. Я спряталась в остановочный павильон, но тот быстро превратилась в маленькое озерцо. В кедах у меня захлюпало. Противно так. Громко. А еще почему-то вокруг завоняло канализацией (наверное, ливневки забило мусором).
Чтобы отвлечься от неприятных ощущений, я разговорилась с какой-то старушкой, но лучше б мне родиться социофобом. Зазевавшись, я пропустила придурка на «Гелендвагене». Тот со свистом промчался мимо нашей честной компании и поднял тысячу брызг. Примерно половина из
— Не три! Не три курточку! — завопила старушка-собеседница, когда я выудила из рюкзака пачку влажных салфеток. — Только хуже сделаешь. Сначала все просуши, а потом щеткой пройдешься.
Вид у нее был такой взволнованный, что чистить одежду я не рискнула. Терпеть не могу расстраивать незнакомых бабушек! Мои обе давно умерли, но до сих пор мерещатся мне в каждой пятой старушке. Вздохнув, я протерла только лицо, промокнула волосы. Зеркала у меня с собой не было — о том, во что превратился макияж, оставалось только догадываться.
Настроение из плохого стремительно превратилось в чудовищное. А ведь все это из-за Глеба! Если бы не он, я бы не была так взвинчена и догадалась захватить с собой зонт. Или вообще прямо с работы поехала в «Ашан» и не попала бы под дождь. Мне снова захотелось наговорить Алининому брату гнусностей. Я чертыхнулась и быстро набрала его номер. Один гудок, второй, третий. А потом мне вдруг ответил красивый женский голос:
— Да?
Плюх! От неожиданности телефон выпал у меня из рук и грохнулся в лужу. Надо было его спасать, а я застыла в оцепенении. Вот, значит, какие дела у Глеба! Действительно, кувыркнуться с очередной девицей — это намного важнее, чем помочь другу. А я ведь друг, да?
У меня даже в носу захлюпало. Бабуля-собеседница выудила мой телефон из воды и вытряхнула из него батарею:
— Не включай пока. Авось оклемается.
Я даже слегка вздрогнула. Надо же, какая продвинутая женщина, а так и не подумаешь!
Старушка заметила мое удивление:
— Ой, я свой постоянно роняю! Он у меня куда только не падал: и в ванну, и в речку, и даже в кастрюлю с борщом.
Мои губы тронула благодарная улыбка. Батарея и телефон отправились в рюкзак, а толпа на остановке радостно загудела: «подплыл» долгожданный автобус.
25
«Ашан» встретил привычной суетой. Я остановилась в фойе, чтобы отцепить тележку от общей связки, но никак не могла найти десятирублевую монету.
— Бу! — кто-то сильный схватил меня сзади за талию.
— А-а! — закричала я от неожиданности. — Помогите!
Крепкая мужская рука тут же зажала мне рот. Что? Я задергалась и попыталась цапнуть напавшего за палец.
— Тихо-тихо! — зашептал на ухо голос Глеба. — Это всего лишь я.
Мое тело сразу обмякло.
— Ты зачем так пугаешься? — парень осторожно развернул меня к себе.
А потом пришел его черед дергаться от неожиданности.
— Оу! Что это с тобой?
— В смысле?
— Я про полосы на лице. Это для маскировки?
— Тебе-то какое дело! — сердце у меня наконец перестало выпрыгивать из груди, и сразу вспомнились прежние обиды. — Я, между прочим, с тобой вообще не разговариваю.
— У тебя есть салфетка? — спросил парень, игнорируя мое рассерженное лицо.