«Возьми меня с собою в ад»

Керчина Мария

–Когда я видела эту куртку в последний раз, она была длиной с меня. А сейчас я в неё даже не влезу.

–Да. Думала, не сохранится – меня повязали в ней. Было странно спустя десять лет снова её надевать. – Она показала маленькие бурые пятнышки на манжете. – Даже кровь сохранилась.

–Твоя?

–Да. Удирала через окно и порезалась.

–Что ты сделала?

–Убийство, совершённое с особой жестокостью.

–Я знаю. А именно?

Настя помолчала.

–Изрубила топором одного выродка.

–Жалеешь?

–Только о том, что поймали. А что убила – ни капли.

–Расскажешь?

Настя покачала головой.

–Лучше не надо. Тебе это незачем. Да и какая уже разница?

Когда мы допили

пиво, стрелки часов приближались к восьми. Я и не заметила, что мы сидели так долго. Я довела Настю до СТО, а сама пришла в школу. После алкоголя у меня кружилась голова. Я зашла в туалет, умылась, но лучше не стало. Я понимала, что от меня пахнет, и учителя это почувствуют, поэтому два урока сидела в туалете, лишь раз сделав вылазку в столовую за булочками. На перемене перед третьим уроком я подошла к учительнице биологии и стала упрашивать её не ставить в журнал вчерашнюю двойку, а позволить мне исправить её. Она долго слушала мои просьбы, не отрываясь от ученических тетрадей, а потом небрежно бросила передо мной раскрытый журнал. Напротив моей фамилии уже стояла двойка. Увидев её, я расплакалась, хотя очень не хотела показывать эмоций. Я попросила дать мне контрольную, чтобы хоть закрыть оценку, на что она, также не отрываясь от тетрадей, ответила: "Вот когда контрольная будет у всех, тогда и исправишь". Утирая слёзы, я покинула кабинет. Учительница истории, у которой я также вчера получила двойку, сегодня отсутствовала, так что вторую оценку исправить тоже не удалось. Плюнув на остальные уроки, я вышла из школы. Перед автомастерской я задержалась, но Настю не увидела. Наверное, не взяли.

Я пришла домой. Ни мамы с Валерой, ни Насти не было. Я включила телевизор, но отвлечься не получалось, настроение было поганое. Я написала сообщение Наташе, в котором предложила погулять. Она ответила, что не может из-за уроков, и спросила, почему меня нет в школе. Я объяснила, что утром не пришла из-за того, что была пьяной, а на последующие уроки идти не захотела. Мы переписывались минут пятнадцать, и Наташа замолчала. Я пялилась в телевизор до тех пор, пока не уснула прямо на диване в гостиной.

Я проснулась от того, что меня сильно трепали за плечо. Это была мама. Она закатила новый скандал, но уже не за двойки – ей снова позвонила классная руководительница и рассказала о пиве и прогулах. Я была поражена: такого от Наташи я совсем не ожидала. Терпеть крики и оскорбления матери становилось всё труднее, но она не умолкала, напротив, распалялась всё сильнее. Периодически свою лепту вносил и Валера, но его высказывания носили иронично-унизительный характер. Когда он сказал, что хороший аттестат мне и не нужен, главное, чтобы научилась ноги раздвигать и рот пошире открывать, я уже не выдержала и впервые в жизни пульнула его матом. Незамедлительно я получила сильную пощёчину. Было не столько больно, сколько обидно. Мать на его удар сказала лишь: "Дождалась? Вот, что значит мужик в семье, не то что твой папочка!" Я вскочила с дивана и выбежала из дома. Мать приказывала вернуться, но я не послушалась.

Примерно полчаса я проплакала на скамейке в том же сквере, где утром мы с Настей пили пиво. Немного успокоившись, я принялась обзванивать одноклассников, предлагая погулять. Все отказались. Мне было досадно, что Наташа меня предала: теперь и переночевать не у кого. Но, хоть я и осталась без крыши, было очень страшно на улице ночью, и я жутко продрогла, возвращаться домой не собиралась. Сейчас мне были до тошноты отвратительны и мать, и отчим, и я была готова жить хоть в картонной коробке, лишь бы их не видеть. В кармане пальто я нашла наушники. Натянув шапку до носа и застегнув пальто на все пуговицы, я включила музыку и закрыла глаза в надежде побыстрее скоротать эту холодную ночь.

Из полусна меня вывел мужской голос. Я открыла глаза. Передо мной, пошатываясь, стоял нетрезвый

мужчина лет сорока. Я вытащила наушники. Он спрашивал сигарету. Я ответила, что не курю. Тогда он сел рядом и начал со мной разговаривать. Я молчала, но он не отставал. Когда я хотела уйти, он ухватил меня за ногу. Я сбросила его руку с себя. Он засмеялся, попросил меня не уходить и приобнял. Я вырвалась, пригрозив тем, что позову на помощь, вскочила и стала быстро уходить. Он пульнул мне в спину оскорбление, но догонять не стал. Я отошла шагов на десять, когда услышала его испуганный возглас. Я обернулась: мужик также сидел на скамейке, а вплотную к нему стояла Настя, прижимая к его горлу складной нож. Судя по выражению её лица, она из последних сил сдерживалась, чтобы не вспороть ему горло. Мужик жался спиной к скамейке и просил Настю не трогать его, тараторил извинения. Она убрала нож от его шеи, отошла на пару шагов, но вдруг обернулась, подшагнула и вонзила остриё ему в ногу по самую рукоятку. Мужик заорал на весь сквер и скрючился, зажимая ладонями кровоточащую рану. Настя сбросила его со скамейки, пнула ногой, что-то проговорила ему, нагнувшись, и быстро пошла в мою сторону. Она прошла мимо, ничего не сказав, я посеменила за ней. Сестра была выше меня почти наголову, и я едва за ней поспевала. Её трясло от бешенства, а меня – от страха. Она периодически оборачивалась, борясь с желанием вернуться к тому мужику. Я боялась заговаривать с ней и молча бежала следом, как послушная собака. Наконец, она остановилась, прижалась спиной к стволу дерева и закурила. Я была рада возможности отдышаться.

–Больше по ночам не шляйся. – Сказала Настя, смотря в сторону.

–Как ты тут оказалась?

–Мать попросила тебя найти.

Я усмехнулась.

–Что, помирились?

Настя вперила в меня такой взгляд, что я в ужасе отшагнула.

–Я тебе сейчас челюсть вынесу, чёртова обиженка! – Она немного помолчала. – Не хочется потом твой труп по кускам собирать, вот и ищу тебя третий час. Что у тебя с телефоном? Я обзвонилась. Мать свой дала, сама с мобильником хахаля сидит.

–Я добавила их номера в чёрный список. Прости, не знала, что ты будешь звонить.

–Пофиг. Пошли домой.

–Нет! – Я тут же испугалась той решительности в голосе, с которой ответила Насте. – Я домой не вернусь. – Мягче добавила я.

–Не вопрос – только придётся подраться с бомжами за место на теплотрассе и научиться ловить голубей – и привет, свободная от родительского гнёта, жизнь!

Мне была обидна злая ирония сестры, но спорить с ней я не решилась.

–Да хоть так! Всяко лучше, чем с ними.

–Слушай, ты учишься в выпускном классе. Осенью поступишь в институт подальше отсюда и будешь жить в общаге, а к ним на праздники приезжать, винца с тортиком попить.

Я призадумалась: это мне раньше не приходило в голову. Я была уверена, что поступлю в институт, который находится через две улицы.

–Даже не знаю. Страшно как-то одной в чужой город уезжать. Здесь уже всё знакомое, а там…

Настя усмехнулась.

–Слушай, а может мать тебя нагуляла? От какого-нибудь комнатного растения. Ты планировала всю жизнь под её крылом провести?

Я неуверенно пожала плечами. Настя затушила окурок об ствол дерева и бросила в клумбу.

–Есть, где переночевать?

Я покачала головой.

–Ты ни с кем не дружишь?

–Вроде, дружила. А сейчас и не знаю. Меня сегодня подружка предала.

–Ой, что ты знаешь о предательстве? И бабской дружбы вообще не существует. Это я тебе говорю, как человек, десять лет проживший в чисто-женском коллективе.

Я снова пожала плечами. Взгляд Насти, по-моему, немного смягчился. Она тяжело выдохнула и в шутку дала мне щелбан по лбу.

–Куда пойдёшь-то?

–Не знаю. На школьном дворе до утра посижу, наверное, потом в школу. А оттуда… Не знаю пока, придумаю что-нибудь.