Возьми меня в долг
Шрифт:
Из-за которой чуть не хнычу.
— Умница… — хвалит, но я уже не слышу. Уши как будто закладывает звон. — Ты заслужила награду.
И сейчас я её получаю. Выгибаюсь, поворачиваясь туловищем в стену, совершенно не обращая внимания, что могу удариться об неё. Сильнее сжимаю его таз ногами. Собственные пальцы вжимаются в щёки.
А я тем временем…
Рассыпаюсь. Как льдина, на мелкие кусочки от удара обо что-то твёрдое.
Но я… Умираю от волны, что обрушивается на всё тело. Концентрируется между
Но вместо этого…
Меня трясёт. Скручивает, пока таз предательски дрожит.
И даже довольный смешок не заставляет меня покраснеть. Всё, что меня сейчас волнует — как бы не закричать. Во весь голос. Не содрать гордо. Чтобы не спалиться перед другими.
Я пытаюсь сдержаться, но громкое мычание всё равно отзывается в ладонях. Настолько, что мне кажется, нас услышит любой.
Стенки лона сокращаются, обхватывают, словно тугими колечками, член, что замирает во мне, пока я испытываю второй в жизни оргазм.
И снова вместе с ним. Такой же безумный, неудержимый, хоронящий с головой.
Я опять предаю себя. Собственный разум. Всё потому, что тело не держит, кайфует от этого мужчины. От его ласк, движений и таких же горячих, как и сами его действия, слов.
Пальцы расслабляются, сползают вниз, пока я глотаю воздух. Не могу без него. Я как будто утопаю. И без сил не могу выбраться наверх.
Но прихожу в себя, когда Рихтер делает окончательные точки. Последние аккорды.
Выходит из меня. Издаёт тихий выдох и рычание.
Отводит мою правую ногу в сторону. Сжимает её пальцами.
И горячая жидкость приземляется мне между ног. Обжигает узорами гладкий лобок, губы, что горят сейчас, не сумев остыть после соприкосновений с его кожей.
Я подарю ему на день рождения пачку презервативов… Если он увлечётся и в следующий раз вовремя не вытащит… Мне не хочется губить свой организм таблетками, но придётся.
Господи, что мне сейчас делать со своим внешним видом? Он отвратительный! Благо мой рабочий день подходит к концу, и я…
— Вставай, — шлепок по бедру немного отрезвляет.
Рихтер отходит от меня, а я тут же вскакиваю с места. Выпрямляюсь, с трудом спрыгиваю с комода и прикрываюсь, как могу. Между ног липко, неприятно, и я морщусь, но мне сейчас не до этого.
Прикрываю грудь тканью, и шиплю сквозь зубы, перед тем как развернуться и стремглав на ослабших ногах выбежать из комнаты:
— Да чтоб ты провалился…
Стираю слёзы, вставляю иголку в пуговку и пытаюсь унять дрожь во всём теле. Не попадаю. Стараюсь вставить иглу в маленькую дырочку ещё раз. А оно всё не выходит.
Перед глазами мутно, пальцы дрожат, но мне надо зашить эту гребаную униформу!
И когда у меня опять ничего не выходит, и игла входит в палец, с психами
Да пошло всё к чёртовой матери!
Вытираю ладонями щёки и чуть ли не вою в голос. Как же я его ненавижу! Пусть он свалится куда-нибудь в канаву, и чтобы член больше никогда не встал! Ублюдок!
Поджимаю под себя коленки и зарываюсь в них лицом. Обхватываю себя руками и неосознанно сжимаюсь калачиком на полу.
Я понимаю, что ничего ужасного не произошло.
Но почему мне так дерьмово, когда я думаю о том, что сегодня случилось, и что мне завтра опять возвращаться в логово холодного зверя, который совершенно не знает, что такое «нет»?
Глава 18
— Вчера была приятная ночка? — одна из горничных, имя которой не помню, усмехается. Кивает головой на мою шею. Да, блин… Я же мазала косметикой, как могла.
— Типа того, — не скрываю засосы. Продолжаю протирать стекло тряпкой. Было бы слишком подозрительно, если бы я замялась. — Не люблю говорить о своей личной жизни.
— Да мне-то всё равно, — недовольно отзывается. Хотя по её взмаху ладонью и виду можно понять — задело. Главная сплетница, ясно. Надо быть с ней аккуратнее. — А вот Оливия не любит этого. Я ещё слышала, что ты сегодня на ужине вместо Хеде подрабатывать будешь. Ещё гость такой важный…
Делает паузу. Специально, чтобы я задала вопрос первая.
— Совсем не интересно?
— И кто же? — отвечаю со вздохом. Легче по её правилам играть.
— Йенс Кёлер.
Ладонь сама останавливается на зеркале. Сжимаю пальцами тряпку и проклинаю этот дом всеми матерными словами.
— Они же вроде как враждуют, нет? — решаю узнать. — Почему по гостям ходят?
— Они не конкуренты, нет, — поясняет, возвращаясь к работе. — Но и не друзья. Скажу тебе по секрету…
Навострив ушки, смотрю в отражение. Наблюдаю, как девушка осматривается по сторонам и слегка наклоняется ко мне.
— Я пару дней назад подслушала разговор господина Рихтера и стервы Оливии, что они используют Кёлера против Томаса Каспара. Может, знаешь, кто такой.
Я киваю. Встречалась уже… Два раза.
И, кажется, начинаю понимать. Тогда, когда Кёлер сказал мне отвлечь мужчину в бильярдном клубе. Мне нужно было сделать это именно с Томасом. Но тот старик, который сопровождал меня и потом пропал, указал не на того. Специально. Но зачем? Он же работал на него.
И только сейчас я понимаю, что… Человек, из-за которого я оказалась в порно-студии, сегодня будет здесь. В этом доме. И я должна буду приносить ему еду и напитки по одному желанию. О, нет… Хуже и быть не может!
— Понятно, — увиливаю от этой темы. Мне на самом деле это не так интересно. Я ничего не понимаю в бизнесе, и тем более заговорах.