Вознесение черной орхидеи
Шрифт:
Вроде все лаконично и ясно, но я шестым чувством уловила, что она очень многого мне не договаривает. А уже через несколько минут взахлеб говорила, описывая в деталях некоторые события, кажется, уделив особое внимание обоим сабспейсам и моментам позитивных просветлений. Позже мы пили чай, и Ирина впервые озвучила то, что вызвало во мне попытку рефлекторного сжатия всех защитных створок.
– Ты практически нашла путь к себе. Ты поняла, что тебе необходимо. Проблема одна: тебя привели к этому насильственными методами – и поэтому мозг отрицает твой новый внутренний мир. От этого я тебя уже не смогу вылечить. Потому что совсем не заболевание. Более того, ты поняла это раньше многих.
– Я не хочу быть нижней! – грубо оборвала
Глупая, глупая Юляшка. Чтобы мадам Фрейд обиделась или осадила? По части невозмутимости с ней мог соревноваться только Алекс.
– Но ты без страха доверила себя новому партнеру, который, с твоих же слов, оградил тебя от сильных моральных переживаний – но ты подсознательно просила их больше и больше.
– Мужчины тоже хотят энерджайзера, а не бревно в постели!
– Это разные вещи. Ответь, – ее кошачьи глаза на какой-то момент приобретают хищное выражение. – Когда ты прокручиваешь в памяти особо тяжелые моменты, даже с зеркалами, даже со слезами, разве ты чувствуешь боль? Разве твои слезы выбивает не прочувствованный анализ сладкой беспомощности и высокой эмоциональной пляски? Разве твое сердце стучит от ужаса? А вместе с желанием забиться в угол не появляется сексуальное возбуждение?
Нет, еще не сейчас. Сейчас я еще не готова вцепиться ей в глотку. Но скоро, ей-богу! Потому что правда хлещет по губам и щекам самыми безжалостными пощечинами.
– Ты не виновата. И нет никаких ментальных связей, ты их придумала! Навязать тебе могли все, что угодно, но у тебя всегда есть выбор, принять или оттолкнуть! Юля, ты здесь для того, чтобы осознать, что тебе необходимо, и двигаться дальше. А моя роль – не причинить тебе моральных страданий в ходе нового становления твоей личности. Ты готова сотрудничать дальше?
Не представляешь, как я готова… Даже то, за что захочу тебя убить, станет последним кирпичиком в фундаменте новой меня. Просто пока еще трудно поверить!
Что до Александра… Сближение шло полным ходом, как бы я этого ни отрицала и ни отказывалась признавать. Нет, он не давил на меня и не форсировал события. Все было на уровне знаков, которые я с искусно наигранным упрямством-испугом отказывалась замечать. Случайное сжатие пальцев на подлокотнике водительского сиденья. Дуновение горячего дыхания на моем затылке. Ласкающий сканер взгляда, значение которого понятно любой дочери Евы на подсознательном уровне. Эта забота в мелочах, чего только стоил один взгляд на мое открытое декольте под порывами сырого ветра и уверенно завязанные узлы шарфа на моей шее на стоянке академии… Половина студентов точно выпала в осадок. Он уже сейчас укрывал меня своим биополем по праву сильнейшего даже от порывов осеннего ветра – ничего не требуя взамен, но уверенно искореняя из сознания засевший там образ, который я так не желала отпускать! При каждой последующей встрече он стал целовать меня в губы быстрым, почти целомудренным поцелуем, обнимая за плечи и, готова поклясться, всегда внутренне напрягаясь и сжимая ладони, когда что-то грозило этому помешать. Приручение, то есть, правильнее, приучение к себе рассекало круги трассы жизненной «Формулы-1» с незаметным пока ускорением. А еще мы много говорили, как правило, во время ужина (несколько раз в ресторане престижного уровня, где я хладнокровно справилась со столовыми приборами и этикетом, хвала Гуглу). С ним было интересно говорить на разные темы: литература, кино, даже сгустившаяся политическая ситуация в стране, метания главы государства между ЕС… Фак! Евросоюзом и братьями-россиянами… Мой уровень самообразования и начитанности позволял поддержать любой разговор, пусть, выходя утром из книжного магазина с книгами Макс Фрай ( это женщина!) и Сэлинджера, я говорила, что прочту их исключительно от скуки за несколько вечеров. Самообман был обречен на
Второй поцелуй был таким долгожданным, как бы я этого ни отрицала! Мне уже сейчас хотелось переложить ответственность за него на его сильные плечи. Во многом моему настроению, состоянию свободного парения способствовал третий сеанс у Ирины, на котором она со сноровкой матерого спецназовца отстрелила чувство вины и самокопания. Я допивала белый чай и с удивлением прислушивалась к себе. Говоришь, нижняя сущность? Она назвала это более заумным термином, но я его в который раз не запомнила. Нижняя так нижняя. Попытки заставить себя насильно фантазировать о роли госпожи вызывали оскомину на зубной эмали и желание скривиться. Осознание своих истинных желаний – наоборот, теорию мини-взрыва кипящих огненных разрядов. Сабмиссивная маза до кончиков идеально прокрашенных ногтей? Пусть! Это стало источником жизненных сил, зачем отрицать? Осталось слететь еще нескольким блокам, Ира Милошина знала свое дело. Но, как сама любила повторять, быстро не будет.
«Мир огромный открывает двери. Чистый. Добрый… Я ему не верю» - веселый бит этой мелодии пока не истребить и не заткнуть… Этой осенью рано начали желтеть листья. Преимущественно зеленые лиственные кроны Лесопарка кое-где горят золотом скорого увядания, и кажется, что их достигли лучи яркого солнца с затянутых серой мглой неприветливых небес.
– Американские горки? Комната страха? Что мы еще не обкатали в парке Горького? – шутит Алекс, заметив, как я в очередной раз восторженно прижалась к тонированному стеклу, наблюдая за окружающим пейзажем, который сменяется за окном с беспощадной скоростью.
– Не хочу сегодня… - поворачиваюсь, стараясь понять его истинное настроение… Едва не начинаю хлопать в ладоши, когда автомобиль прижимается к обочине у развилки нескольких тропинок вглубь лесополосы.
– Завяжи шарф и пойдем. – Надуваю губки, дав ему очень хороший повод сделать это самому. Сердце делает очередной кульбит и пускается в пляс, а я рассматриваю свой французский маникюр, как музейную картину, изо всех сил демонстрируя бесстрастность - опять так близко его глаза… в которые я не готова смотреть при подобных обстоятельствах. Боюсь не вынести незнакомой прежде эйфории.
Шум ветра в кронах деревьев, треск веточек и желудей под подошвой кроссовок, приятный аромат грибной сырости перекрывает запах смолы немногочисленных сосен. Здесь так спокойно, что я, впервые не раздумывая, отдаю свою ладонь в предложенную руку, может, внутренне вздрогнув от подзабытой уверенности в правильности и адекватности происходящего. Сегодня этой девочке хочется веселиться, она даже без своих каблуков в 12 сантиметров, наверное, ей впервые за долгое время так беспечно весело и тепло. Я ничем не руководствуюсь и ничего не ожидаю, когда вырываю ладошку и вприпрыжку отбегаю на несколько шагов вперед.
– Ты думаешь, не догоню? – если бы малышка Юля Беспалова в этот момент увидела себя в зеркале, наверняка бы заметила, что наши взгляды стали поразительно похожими. Как и улыбки. Как и интонация произнесенных слов. Как и стук сброшенных масок о глянцевую поверхность пола. Догонишь? В своем дизайнерском прикиде за несколько штук евро и блестящих кожаных туфлях не меньшей стоимости?
– Неа! – не заморачиваясь анализом того, что именно делаю, просто показываю ему язык… И, кажется, не собираюсь убегать, хотя по законам игры, наверное, стоило бы… Чего, спрашивается, удивляться тому, что уже через несколько секунд ощущаю спиной ребристую поверхность сосны, нежный залом обеих рук о ствол хвойного дерева… Накрывающую силу мужского тела – так быстро, что нет времени на испуг и протест… ладно. Сдаюсь. Нет желания сопротивляться!