Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века
Шрифт:
— Кто это?
— Это... это... некто Григорий Иванов, находившийся прежде в свите великого князя Константина Павловича...
— Офицер?
— Офицер... И я, для того чтобы лучше проследить все нити заговора, прикинулся сочувствующим их замыслу и теперь имею возможность раскрыть его, покуда никакая опасность еще не грозит государю.
— Отчего же ты не сделал этого раньше, отчего сразу не полетел с донесением?
— Да пойми ты, прежде я и сам ничего не знал и мог сделать ложную тревогу, а злодей тем временем избегнул бы кары!
— Ну,
— Теперь злодей в наших руках! Ты дал мне слово держать это в тайне, так помоги немного, и мы поймаем его завтра же... Слушай, завтра этот Григорий Иванов назначил мне встречу в Летнем саду. Мы с тобой поедем туда вместе — и злодей не избегнет наших рук!
— Это правда, Шубин? — испытующе спросил Полторацкий, глядя на него в упор.
— Клянусь тебе честью офицера! Так решено? Завтра едем в Летний сад... ты вооружись парой пистолетов...
— Но зачем же только двое? Можно оцепить весь сад, чтобы злодеи не убежали!
— Не надо этого... там будет всего один, и если мы будем принимать какие-нибудь чрезвычайные меры, он увидит и скроется. Таким образом, мы потеряем последнюю возможность схватить злоумышленников, а он, этот Григорий Иванов, душа заговора. Схватив его, мы расстроим всю их комбинацию! Тут надо действовать осторожно и спокойно! Пойми хорошенько: спо-кой-но, иначе испортишь все дело.
— Хорошо. Но, скажи, как ты узнал об этом?
— О, это длинная история, которую ты узнаешь после, я теперь слишком взволнован. Я на тебя надеялся более, чем на кого другого, и потому избрал тебя для участия в этом деле.
— Благодарю, благодарю, Алексей! — пожал ему руку Полторацкий. — Извини, если я погорячился. Теперь вижу, ты прав. Ну так до завтра!
Словно в чаду, вышел Полторацкий от Шубина. Мысль о затевающемся ужасном деле и о его роли в нем овладела всем существом, и Полторацкий шел, почти ничего не видя пред собой.
Волнуемый такими мыслями, Полторацкий дошел до дому, но, несмотря на поздний час, лечь спать не мог. Он ходил по комнате, осмотрел и зарядил пару прекрасных пистолетов. Сон не скоро сомкнул его глаза. Не менее тревожную ночь провел и поручик Шубин. Завтрашний день должен был сделать крутой перелом в его жизни. Конец бедности, насмешкам товарищей! С завтрашнего дня начнется новая жизнь: блестящая карьера, деньги и всеобщее уважение за открытие преступного заговора...
Стоял теплый светлый день. Фешенебельный Петербург весь высыпал на Невский проспект. Блистали наряды, кровные рысаки мчались взад и вперед. Двери магазинов отворялись и затворялись за нарядными дамами. Пестрая толпа прогуливалась, волнуемая своими мелкими радостями и горестями, наслаждаясь хорошим днем. Веселый день светского Петербурга должен был окончиться еще более веселым вечером — с балами, ужинами и спектаклями.
Шубин с Полторацким увиделись утром на Семеновском плацу и обменялись многозначительными взглядами, а после ученья поехали вместе, сначала на квартиру Полторацкого — взять пистолеты, а потом в гостиницу — обедать.
— А знаешь, Шубин, —
— Перестань говорить об этом! — перебил его Шубин. — Точно мы в ожидании наград беремся раскрыть и уничтожить гнусный замысел, грозящий опасностью всему государству! Тут оскорблено и чувство русского, и честь офицера, и даже человеческое чувство! Мы должны спасти монарха! И тут не должна закрадываться ни одна корыстная или честолюбивая мысль!
— Черт возьми! — вспылил Полторацкий. — Да разве я сказал что-нибудь против этого? Я не менее тебя дорожу честью русского офицера! Да и жизни своей не пожалею!
— Не сердись, Костя! Никто не сомневается в твоей храбрости. Конечно, в случае успеха — а в нем я не сомневаюсь — нас наградят. А теперь выпьем за успех предприятия! Мы докажем, что истинно русский человек не потерпит в своей среде злодея!
Когда немного стемнело, друзья отправились к Летнему саду. Сзади за ними следовали дрожки, которым они велели остановиться у Михайловского замка.
— Мы войдем не вместе, не сразу, — сказал Шубин Полторацкому, — ты следуй за мною на некотором расстоянии, но не теряй меня из виду. В саду мы сойдемся, как случайно встретясь.
— Хорошо, я войду другими воротами.
Надвигались уже густые сумерки. Под лиственными сводами аллей было довольно темно, в саду никого не было. От Невы и с пруда тянуло сыростью. Шубин поплотнее завернулся в шинель — его била настоящая лихорадка. Голова горела как в огне... Наступал решительный момент, от которого зависела его дальнейшая жизнь. Ветка хрустнула под ногами, Шубин вздрогнул и огляделся. В конце аллеи чернела какая-то фигура. Шубин подошел:
— Полторацкий, это ты?
— Я, — ответил адъютант. — Видел ты его?
— Нет еще, надо подождать, вероятно, скоро придет.
— А как он вовсе не придет? — спросил Полторацкий. — Тогда что делать? Знаешь, я думаю, нужно донести военному губернатору, чего еще тут ждать?
— Хорошо, тогда можно будет и донести... но он непременно должен придти сюда, — говорил Шубин, тихо идя рядом с Полторацким и сжимая судорожно пистолет в кармане шинели.
Они снова приближались к Михайловскому замку, вокруг которого чернели ветхие деревянные лачужки рабочих, еще не сломанные со времени постройки замка. Вдруг Шубин порывисто схватил Полторацкого за руку:
— Слышишь, слышишь? Кто-то идет... хрустнуло... вон там, смотри!
Полторацкий вздрогнул от неожиданности, нервы его были напряжены ожиданием; он устремил глаза в чащу кустов — ему показалось, мелькнула какая-то тень и послышался хруст сломанной ветки... Он схватился за пистолет.
— Слышу, слышу, вон там!..
— Да, это он. Подожди здесь. Я пойду к нему один, будь готов.
Шубин порывисто пошел вперед и скрылся в темноте аллеи. Полторацкий взвел курки обоих пистолетов. Руки его тряслись. Так прошло несколько минут.