Возрождение Тёмной. NoSugar Books
Шрифт:
Казалось, вселенная перестала существовать: одно только пронзительное «позвони» зациклилось на волнах боли.
«Отстань, – подумала девушка. – Замолчи!»
Не открывая глаз, с силой сдавила пальцами виски, однако это не помогло. Тогда она резко села в постели и окончательно поняла, что без лекарства от боли в этот раз не обойтись. Потянувшись к тумбочке, она настороженно застыла: обстановка выглядела непривычно. Комната, представшая перед ее глазами, казалась неправильной. Вот только причина внезапного диссонанса от затуманенного разума неумолимо ускользала.
Света было мало, и в сумраке комната – точно чужая – казалась и негостеприимной. Тонкий цветочный аромат – единственное, что придавало ей уют. В остальном обстановка выглядела строго и аскетично: кровать из темного дерева с шелковым мятным балдахином, чуть дальше такой же темный стол с устаревшими письменными принадлежностями и колокольчиком, небольшой шкаф со свитками и сундук. И все.
Девушка сосредоточилась на слове, которое назойливо вертелось в голове. Но смысл его ускользал. «Позвони»… Простое совсем слово. Означает простое действие. Вот-вот готовое сорваться с языка. Оно вызывало зудящее беспокойство, звучало в голове все громче и громче, превращаясь в строгий приказ, но смысл его все еще ускользал.
– Позвони, – произнесла девушка вслух и удивилась: кажется, это должно звучать иначе?
«СПАСИ ИХ!»
Фраза ворвалась в ее мысли, вызвав очередной приступ острой головной боли. В глазах у девушки потемнело. Не сознавая, что делает, она встала с кровати, потянулась к колокольчику на столе и отчаянно им затрясла.
«Позвони… в колокольчик!», – озарило ее пониманием, когда тревожный звон разнесся по комнате.
Сжимая в руке колокольчик, девушка вдруг почувствовала, будто подыгрывает неизвестному голосу в голове, принимая правила некой игры и запуская винтики собственной судьбы в часах вечности.
– Чживэй! Чживэй! Ты очнулась!
– Чживэй очнулась!
В комнату вбежали мальчик и девочка, оба примерно семи лет. Темноволосые, почти одинаковые, они были одеты в традиционные одежды ханьфу. Лица их сияли безмерной радостью. Дети бросились к кровати, запрыгнули на нее и обняли девушку.
– Я знал, что ты очнешься!
– Нет, это я знала! Я знала первая. Ты мне, Чживэй, первой сказала!
Близнецы стиснули девушку в по-детски крепких объятиях, и та послушно обняла их в ответ. Она прижала их к себе, вдыхая сладковатый аромат персиков, исходивший от их волос. Ребята сжимали ее так сильно, взгляды их сияли такой искренней, такой невинной любовью, что сердце Чживэй защемило от нежности. Она ласково провела по их волосам. И замерла.
Нет. Что-то не так. Она даже не знает этих детей. Не знает имени Чживэй. И все вокруг напоминает фольклорную деревню времен империи Сун.
Реальность расщепилась. В одной она сидит в кабинете, торопливо набирая какое-то сообщение на телефоне, а во второй – к ней крепко прижимаются незнакомые дети.
– Чживэй, ты проснулась! – послышался новый голос и реальность опять схлопнулась.
В комнату вошла девушка. «Чживэй», так ее теперь все называли, рассматривала вошедшую, смутно узнавая. Миловидная девушка с каштановыми волосами и зелеными глазами. Черты ее лица были мягкими и нежными, движения – плавными и размеренными. В традиционной одежде нежных цветов, с волосами ниже пояса. Весь ее облик вызывал чувство умиротворения.
– Лю Цзи! Лю Ши! Хватит прыгать на сестре, лучше бегите на кухню и принесите ей рисовую кашу. И осторожнее, не разлейте!
Дети в ту же секунду спрыгнули с кровати, излучая одновременно разочарование и озорство, и побежали к выходу. Чживэй поняла, что если и получит кашу, то останется там только несколько ложек на донышке.
Незнакомка проводила их взглядом, после чего весь ее благопочтенный образ пропал, она кинулась к Чживэй и горячо ее обняла.
– Ах, сестра! Я так тосковала! Ты спала три недели. С каждым днем мне все сильнее казалось, что это уже навсегда.
– Я… – начала было Чживэй и оборвала себя на полуслове, не зная, что сказать.
Она не помнила даже своего имени, пока его не назвали, не говоря уже обо всех этих людях.
Девушка, назвавшаяся сестрой, пристально посмотрела на Чживэй, а потом расстроенно покачала головой.
– Ох, Лю Чживэй, ты и правда забыла… Я – Лю Мэйцзюнь, твоя сестра. Ты предупредила нас, что впадешь в сон, а когда проснешься, то ничего не будешь помнить. Ты говорила, что это важно, и мы не спрашивали… а ведь теперь ты и не сможешь рассказать. Какая же я глупая, думала, что расспрошу тебя, когда ты очнешься! Однако теперь вижу, ты растеряна. Но я рада, что не сторонишься меня! Я ужасно боялась, что ты проснешься и не захочешь с нами больше говорить. Все потому, что…
Мэйцзюнь говорила взволнованно и не умолкала ни на секунду, пока готовила дневной наряд для Чживэй. Речь из нее лилась легко, точно журчащий ручей.
– …повернись, я уложу тебе волосы…
Чживэй подняла руку, прося Мэйцзюнь замедлиться ненадолго. Та послушно застыла у кровати со шпильками в руках.
– Я говорила, что все забуду? Я не объясняла, почему? – она пока не знала, в чем дело, но что-то было не так.
«СПАСИ ИХ».
Чживэй дернулась. Вновь этот голос в голове! Она коснулась виска: каждый раз голос приносил головную боль.
Кого спасти? Спасти их? Эту милую девушку и детишек? Им угрожает опасность?
– Что такое? Ты в порядке? – Мэйцзюнь испуганно взяла Чживэй за руку. – Когда вернется Лю Чжунъян, он будет счастлив узнать, что ты в порядке. Это твой брат. Мы все, – на этом месте она подозрительно отвела глаза, – очень любим тебя и очень переживали за тебя. Ох, я все говорю и совсем-совсем забыла рассказать тебе кое-что…
Мэйцзюнь подскочила с кровати и подошла к стоящему неподалеку сундуку.
– …Да, ты говорила, что все забудешь и что написала себе записки, которые я должна тебе передать. Ты подготовила несколько книжных свитков… Сейчас-сейчас.
Лю Цзи и Лю Ши вбежали обратно с серебряным подносом в руках. На входе они застопорились, не помещаясь вдвоем в дверной проем. Протискиваясь внутрь, близнецы толкали друг друга, каждый из них хотел первым войти в комнату, и, пока они сражались, каша разбрызгивалась на поднос.
– Мы принесли!
– Я принес! – заспорил Лю Цзи.
– Нет, я тоже держала поднос, – возразила Лю Ши.
– Ох, не балуйтесь! – пробормотала себе под нос Мэйцзюнь, копаясь в сундуке, однако было заметно, что она не сердилась, а просто повторила привычную фразу.