Возрождение Тёмной
Шрифт:
И, словно вняв мольбе, Чжао Юхэ наклонился к ней, схватил за горло и закрыл рот рукой. Чживэй начала задыхаться и сопротивляться.
– Тихо-тихо.
Нежный голос ворвался в сон, и Чживэй открыла глаза. Сердце все еще бешено стучало, но склонившаяся над ней девушка приложила палец ко рту.
– Загниет.
Чживэй кивнула, давая понять, что не будет кричать. Тогда девушка положила раненую опухшую ладонь Чживэй себе на колени.
Перемешав в миске нечто с отчетливым травяным ароматом, девушка зачерпнула смесь и нанесла на ожог. Ее пальцы едва касались раны, но Чживэй все равно едва сдерживалась, чтобы не отдернуть руку.
Чтобы не смотреть на изуродованную ладонь, Чживэй тяжело опустила голову на импровизированную подушку, ожидая, когда девушка закончит с лечением.
– Что будет завтра? – тихо спросила Чживэй.
В ответ девушка только покачала головой. Закончив с рукой, она повернулась к Чживэй спиной и легла спать. Тогда Чживэй тоже закрыла глаза. Она хотела спать, но сон не был безопасным местом, во сне ее ждали Чжао Юхэ и чувство вины.
Утро началось внезапно. Раздался звук гонга, и тела вокруг зашевелились. Чживэй приподнялась на локтях, разглядывая темных. Она не думала, что ей удастся встретить такое количество собратьев, но еще меньше думала, что зрелище окажется неприятным и пугающим. Темные двигались в едином ритме, не выражая никаких эмоций, напоминая кукол-марионеток или даже скорее копошащихся насекомых.
И Чживэй ничего не оставалось, кроме как повторять за ними. Темные встали в очередь к бочке за глотком воды, после чего выходили наружу. И Чживэй поступила так же.
Выпив воды, она испытала острое желание умыться, но тут же зло себя одернула. Никаких мыться для тех, кто не смог помочь семье. Она будет ходить грязная, потому что заслужила это.
В глубине души Чживэй знала, что она лукавила, и на самом деле ей страшно. Пока Чживэй в нечистом теле, она как будто может застыть во времени, ничего не предпринимая, но чистая Чживэй непременно захочет выбраться. И она боялась этой чистой Чживэй, а еще больше боялась, что та попытается выбраться, но не справится. Страх провала парализовал.
На улице Чживэй поняла, что сейчас очень рано: рассвет только занимался.
Найдя в толпе девушку, что вчера помогла с раной, Чживэй подошла к ней поближе, невольно отмечая спутанные волосы и лицо, покрытое равномерным слоем грязи, словно загаром. Морщины пришли к ней не с возрастом, а от работы под палящим солнцем.
Темные выстроились рядами перед своими бараками. Таких бараков, как ее, здесь было не меньше десятка, и у каждого собирались темные. Раздался еще один гонг, и каждая из шеренг начала двигаться в некоем заданном направлении.
Перед ними появился мужчина-загонщик, простой человек, не Светлый. Он прошел вдоль шеренги, подсчитывая темных, на секунду притормозил, когда оказался напротив Чживэй. Внимательно осмотрев ее, мужчина удовлетворенно кивнул.
Чживэй не сразу поняла, что ему так понравилось, но вскоре ее озарило. Для новенькой в рабстве она была покорной: не буянила, не ныла, не пыталась сопротивляться.
Такая же, как остальные темные.
Просто делала, что от нее требуется. Очередная сломленная темная.
Унизительно. Что бы подумал Чжунъян?
В голове появилась новая мысль и поразила Чживэй своей жестокостью.
А ведь Чжунъян и вся семья могли бы быть живы. Иронично, но сейчас Чживэй осознавала это с кристальной ясностью. Если бы прошлая Чживэй не запаниковала из-за предсказания и не стала искать замены себе, то не случилось бы первого выброса силы, и проверка Светлых бы не пришла. Если бы к ней не подослали убийцу из-за Проверки, то Чживэй не стала бы спасать брата, то не случилось бы второго выброса силы.
Пророчество сыграло с семьей Лю злую шутку.
Вскоре их шеренга оказалась перед посадками, которые тянулись так далеко, куда дотягивался ее взгляд. Это была роща, засаженная стройными рядами деревьев без листьев, однако с зарождающимися почками.
Шеренги распределялись между рядами деревьев. Новая подруга – так окрестила Чживэй, помогавшую ей девушку – встала у одного из деревьев и жестом показала подойти ближе. Она подняла кисточку с земли и потянулась к ветке, придерживая ее одной рукой, начала проводить кистью по редким цветочкам. Другие темные занялись такой же работой.
Они опыляли деревья, догадалась Чживэй.
Работа оказалась заунывной и тяжелой. Руки быстро начали болеть из-за того, что все время приходилось держать их поднятыми. Желудок тоже начал урчать, напоминая, что она все еще ничего не ела.
Однако дело не останавливалось. Слаженно, заканчивая с одним деревом, они переходили к следующему, начиная все заново.
Чживэй не знала, сколько времени на это ушло, но, когда ей показалось, что она больше не сможет поднять рук и упадет в голодный обморок, раздался гонг, и темные прекратили работы, усаживаясь в ряд вдоль тропинки. К ним приближались другие темные с котлами и мисками.
Получив миску с рисовой кашей и бобами, Чживэй принялась ее жадно есть. Ее не волновал вкус, она была готова съесть что угодно. Закончив с едой быстрее всех, Чживэй осмотрелась: ее подруга и темный парень слева ели медленно, пытаясь растянуть еду.
После короткого перерыва они вернулась к работе.
Монотонность действий вводила в транс. Они продолжали делать одно и то же, ветка за веткой, дерево за деревом. Чживэй все больше чувствовала себя утомленной, но даже не физически, а морально. Наступало отупение.
Через несколько часов вновь раздался звук гонга, и процедура с выдачей еды повторилась. Чживэй теперь ела медленнее. Она решилась заговорить с подругой, но, когда повернулась к ней, та демонстративно дернулась в сторону.
Разговоры запрещены, догадалась Чживэй.
Вторая часть работы оказалась неожиданной и очень странной. Они закончили с опылением и просто сели вокруг деревьев, вскидывая руки вверх, словно молились. Чживэй повторила за ними, не понимая, что они делают. Осторожно скосив взгляд, она попыталась что-нибудь увидеть, но ей не удалось. К тому же она вдруг ужасно устала, и интерес к происходящему у нее пропал. Она просто знала, что должна сидеть здесь, и это правильно.