Возрождение
Шрифт:
— Мы будем следить.
Совари выглядел озадаченным. Полагаю, он больше не считает меня посланником Атоса, разве только если боги совсем не такие, какими он представлял их. Кончик его меча упирался в разбитый кирпич.
— Не церемоньтесь со мной, если это повторится, Совари. Ты уже видел, что я все делаю как следует.
— Да уж. Я видел. — Он протянул мне руку, помогая подняться с земли.
Я с благодарностью ухватился за него. Мы дошли до источника, рядом с которым росло одинокое гранатовое дерево.
Проглотив несколько пригоршней теплой мутной воды и с трудом удержавшись, чтобы не осушить весь родник, я лег на подстилку из прошлогодних листьев и попытался не думать. Без толку. Нужно уходить, я не могу защитить Александра даже от самого себя. Я закрыл глаза и прижал мокрые ладони к лицу. Если бы я мог до краев наполнить этим тихим вечером в пустыне свою душу!
И словно в ответ на мой крик души послышались медленные шаги Гаспара. Он остановился рядом со мной. Мальчика с ним не было.
— Ты не боишься? — спросил я, когда он сел под дерево. Листья тихо зашуршали.
— Не так сильно, как ты. — Его голос звучал иначе, чем до сих пор. Резко и властно. — Я не держу в своих руках жизнь и смерть мира.
Я сел и уставился на него. Жаркий день мгновенно сменился ледяной звездной ночью, такой холодной, что я уже сожалел об уходе безжалостного светила.
— Кто ты, Гаспар?
— Я мог бы задать тебе тот же вопрос. — Он поднял на меня свои незрячие глаза. Хотя его голос звучал ровно, его заметно пугало то, что видел его мысленный взор. — Но ты уже знаешь, кто ты. Я назвал тебя.
— Тот, что из тьмы.
Он не стал соглашаться или опровергать свои слова.
— Непросто поселить страх в сердца тех, кого ты любишь. Это почти самое сложное. А сложнее всего обнять тьму из своих снов. Дать имя Безымянному и отделить себя от света.
— Это не я. — Мое сердце упало. Я не стал спрашивать, как он узнал и почему так уверен. Не стал думать, как глупо умолять мир изменить то, о чем я знал все это время. — Пожалуйста, это не я.
— Это твой путь, тот, что ты выбрал. Добро или зло, смерть или жизнь.
— Нет. Назови что-нибудь еще. — Словно его слова могут что-то изменить.
— Я не могу вернуть произнесенное, не могу солгать. Защитить душу от сиюминутного зла иногда означает обречь ее на жизнь в вечном зле.
Но если я не могу защитить тех, кого люблю, тех, кого я поклялся защищать, — к чему тогда все? Если я действительно рожден разрушить мир, не лучше ли начать с уничтожения себя? Больше всего на свете я ненавидел самоубийство, действие, отрицающее ценность жизни.
— Помоги мне понять. Я не знаю, что делать.
— Ты идешь по избранному тобой пути. Перед рассветом темнее всего.
Его таинственность ничем не помогла мне. Откуда бы он ни черпал свои знания, от богов, из пророчеств
— Мы поможем тебе обрести равновесие, воин. Прежде чем ты вступишь в последнюю битву, тебе необходимо завершить войну с самим собой.
Я больше не хотел слушать его. Закрыл голову руками и проверил возведенные мной барьеры, за которыми находился мой демон. Если я смогу остаться самим собой, удержать демона, оставить его за воротами, не пустить его в Кир-Наваррин, с миром ничего не произойдет. Это не я. Я не стану. Это не я.
Когда я очнулся, уже наступил вечер, рядом со мной никого не было. В воздухе вился призрачный аромат душистых курений. Наверное, я заснул или перегрелся на солнце. Гаспар был просто старым слепым человеком. Никакой гадатель на костях, никакой звездочет не сможет ответить на мой вопрос.
— Он зовет тебя, эззариец! — Совари махал мне из-под пальм нагер. Я поднял руку в знак того, что услышал его, и поспешил к принцу.
ГЛАВА 19
Александр сидел, опираясь спиной на седло, и морщился каждый раз, когда Сарья подносила к его губам деревянную ложку, наполненную густым коричневым варевом.
— Огонь демонов, женщина! Неужели у тебя нет ничего, кроме этого навоза? Если уж мне пришлось остаться в этом проклятом мире, более или менее сносная пища могла бы примирить меня с ним.
— Кассива насытит тебя, воин. Она лучше мяса, если человек ранен. Она врачует кости. — Женщина снова поднесла ложку к его рту, прежде чем он успел запротестовать. Несмотря на недовольство принца, у него едва бы достало сил оттолкнуть ее руку. Он только яростно сверкал глазами.
Я прислонился к развалинам одной из стен, образовывающих укромный угол, и стал ждать. Совари куда-то исчез, Малвера тоже нигде не было. Наверное, он не станет попадаться мне на глаза, пока не убедится, что я не собираюсь прикончить его при первой же возможности.
Когда плошка опустела, Сарья отошла в сторону и указала на большой глиняный сосуд, стоявший рядом с принцем.
— Теперь, когда ты очнулся, следует ли мне помогать тебе, или ты предпочтешь помощь своего друга, или просто напустишь лужу?
— Я неплохо справлялся с этим делом не один десяток лет. Для этого мне не нужна ни старая карга, ни трусливый эззариец.
— Похоже, что он ожил. — Сарья усмехнулась, продемонстрировав мне три коричневых зуба. — Когда у него была лихорадка, он ни разу не назвал меня старой каргой. Манот скоро придет сменить повязку.